Ответственность власти
Спор о китайских реформах и о том, нужно ли России что-то заимствовать из китайского опыта, идет уже больше двух десятилетий. За это время появилось немало публикаций, пытающихся ответить на вопрос, какие конкретные экономические меры привели Китай к бурному подъему экономики, а Россию — к десятилетнему спаду. Однако, возможно, главной причиной столь разных результатов реформирования в Китае и России стало различное поведение государственной власти.
Государственная власть, осуществляя серьезные реформы, должна выполнить несколько обязательных действий. Во-первых, сформулировать цели и задачи реформирования существующей системы. Во-вторых, наметить пути их исполнения. В-третьих, для реализации намеченного обеспечить использование рычагов государственной власти. И, наконец, в-четвертых, по мере осуществления реформ вносить в них необходимые коррективы. Сравнение реформ в Китае и России показывает, что китайские власти выполняли все вышеперечисленные действия более эффективно и последовательно, нежели российские. Результат, что называется, налицо.
Существует довольно распространенный миф о том, что китайские реформы начались с экономики, а советские экономические реформы — с политики. В действительности и те и другие начались с идеологических дискуссий, в ходе которых были сформулированы цели реформ. В Китае пришедшая к власти вскоре после смерти Мао Цзэдуна группировка во главе с Дэн Сяопином, пытаясь разобраться, почему страна находится в таком плачевном состоянии, провела целый ряд идеологических собраний, дискуссий, научных совещаний. В результате возникла теория, давшая идеологическое обоснование необходимости реформ и их характера.
Прежде всего была сохранена основная цель развития страны, стоявшая перед китайской нацией с конца XIX века,— превращение Китая в мощное государство. Это была общая линия всех китайских реформаторов и революционеров, пытавшихся вывести Китай из униженного положения, в котором он оказался во второй половине XIX--начале XX века. Мао Цзэдун, которому даже его враги отдавали должное за политическое объединение Китая, не был исключением. Но он чересчур всерьез воспринял марксистскую догму о том, что социализм предполагает более высокий по сравнению с капитализмом уровень развития производительных сил. В результате проводимая Мао левацкая политика, сводившаяся к немедленному введению коммунизма и огосударствлению всей экономики, потерпела очевидный крах и привела к разрухе в стране.
Поэтому при сохранении общей цели — построение могучего Китая — Дэн Сяопин и его соратники решили использовать другие методы. Впрочем, методы эти были тоже традиционны для коммунистической идеологии — ограниченное допущение рыночных механизмов. Они применялись в СССР в период НЭПа и рекомендовались китайским коммунистам Сталиным сразу после их прихода к власти: советский вождь считал, что Китай недостаточно развит для немедленного введения коммунизма.
Этап развития Китая, которого он достиг к концу 1970-х, был определен его новыми лидерами как "начальный этап строительства социализма" и предполагал возможность развития рыночных отношений. Интересно, что, отказавшись от коммунистического идеала общества без частной собственности (в конфуцианстве этому обществу соответствовало бы понятие "да тун" — великое единение, великое равенство), Дэн Сяопин для обозначения непосредственной цели развития страны использовал другой конфуцианский термин — "сяокан" (малое благосостояние или малое благоденствие), ассоциирующийся в сознании китайцев с обществом, где возможно неравенство. Этот же термин в тех же целях — обосновать допущение на определенном этапе неравенства и частной собственности — использовал, например, несколько ранее Чан Кайши на Тайване. В то же время общество "сяокан" понималось как социалистическое. Однако это подразумевало скорее не активную социальную политику, а сохранение власти коммунистической партии. В китайской терминологии это формулировалось как строгое следование четырем базовым принципам — социализму, диктатуре пролетариата, партийному руководству и идеологии марксизма-ленинизма и идей Мао Цзэдуна.
В СССР в середине 80-х годов прошлого века сначала также ставилась цель реформировать социализм. Однако вместо создания мощной державы (держава и так была мощной, и никто не предвидел возможности ее распада) цель реформ была обозначена как расширение гласности и ускорение экономического развития, причем обе цели почти с самого начала связывались с ослаблением государственного контроля командно-административной системы, то есть власти компартии. Как и в Китае, в СССР, пусть и не сразу, были приняты меры по развитию рыночных отношений и частного сектора в качестве дополнительного по отношению к государственному. В частности, в 1988 году был принят закон о кооперативах. Однако, встретившись с сопротивлением аппарата и трудностями в реализации этого закона, советское руководство отступило, сведя действие закона на нет. У государства не хватило воли провести в жизнь собственные решения. И в этом главное политическое отличие советских реформ от китайских.
Китайский успех был обеспечен не только и не столько конкретными мерами — эти меры часто менялись, неэффективные отменялись, сменялись другими или корректировались. Главное в том, что в Китае для продвижения реформ удалось использовать существующий коммунистический партийно-государственный аппарат. Дэн Сяопин и его сторонники смогли заинтересовать чиновников как в центре, так и на местах введением рыночных механизмов. Некоторые черты социализма были соединены с капиталистическими — рынок вводился по-коммунистически. Даже социалистическое соревнование удалось превратить в капиталистическое. Возникла новая система продвижения по службе. Если раньше повышение получали те чиновники, которые громче кричали о коммунизме и выявляли больше классовых врагов, то при Дэн Сяопине выдвигать стали тех, кто обеспечивал проведение экономических реформ в своем уезде, в своей провинции. Ярчайший пример — премьер-министр Чжао Цзыян, получивший эту должность за успешное проведение аграрной реформы в провинции Сычуань.
Эта система сохраняется и сегодня. Повышение получают те руководители, которые смогли обеспечить больший рост ВВП и большее привлечение иностранных инвестиций в своих регионах. На интернет-сайте любой китайской провинции и даже маленького городка вы найдете сведения о ВВП на душу населения, о том, сколько привлечено иностранных инвестиций, каков был экономический рост в истекшем году. Изменился принцип кадровой работы, но структура власти не была разрушена, она эволюционировала, превратившись из тормоза в мотор реформ.
В то же время в Советском Союзе аппарат оказался препятствием для реформ. Не сумев его заинтересовать, Михаил Горбачев поначалу решил его обойти — отсюда гласность, а затем попытка создать новую, президентскую вертикаль. В результате началась открытая борьба за власть внутри правящей элиты в центре, а также между центром и регионами, что привело к крайней неразберихе в системе управления. А после путча 1991 года старый аппарат вообще распался. Осуществлять реформы стало некому.
Куда привели эти два различных пути? В настоящее время в Китае продолжает править авторитарный режим, однако его аппарат смог обеспечить грандиозный экономический рост — возможно, один из самых быстрых в истории. С другой стороны, однобокий упор на рост породил множество проблем: серьезные диспропорции в уровне развития регионов, разрыв между социальными слоями, загрязнение окружающей среды, обнищание крестьян, за счет которых в основном осуществлялся промышленный подъем.
Кроме того, сейчас аппарат власти в КНР вновь превращается в тормоз реформ. Чиновники на местах уже, кажется, получили от реформ все что могли, и дальнейшее развитие частного предпринимательства, укрупнение компаний стало угрожать политической власти аппарата на местах. Эти проблемы в Китае сейчас широко обсуждаются, китайские власти их понимают и пытаются решать. Основная линия политики нового лидера Ху Цзиньтао нацелена как раз на смягчение социальных противоречий.
Что касается России, то в ельцинский период государство лишилось какого-либо инструмента государственной политики, государственный аппарат распался на кланы и группы. После прихода к власти Владимира Путина ликвидация хаоса пошла по традиционному пути возвращения к авторитаризму. Однако к восстановлению действенного государственного аппарата это не привело. Сложившаяся система все более походит на классический авторитаризм третьего мира: правящая группа может наказать (вплоть до принятия самых жестких мер) отдельных особенно раздражающих ее субъектов, но она неспособна проводить сколько-нибудь последовательную политику и обеспечить осуществление собственных решений, так как государственный механизм в целом погряз в коррупции и не работает.
Таким образом, заимствовать главное достижение китайских реформаторов — умение заинтересовать государственный аппарат проведением реформ — уже поздно. Перед Россией стоит другая задача — восстановить эффективную систему государственной власти. Однако, как это ни парадоксально, в сложившейся ситуации перед Россией и Китаем стоят сходные задачи. В новых условиях развитого рынка эффективность государственного аппарата уже не может быть обеспечена только административными методами. И борьба с коррупцией (которой достаточно и в Китае), и более эффективное исполнение решений, и приток лучших кадров могут быть обеспечены только прозрачностью и подотчетностью одних органов госаппарата другим и всех их вместе — обществу. Для этого необходимо создание правовых условий деятельности аппарата, то есть правового государства с реальным, а не декларативным разделением властей, независимостью суда, реальными полномочиями представительной власти, органов местного самоуправления и т. п. Упование "либеральной" части российского правительства на то, что чисто экономические методы смогут привести к долгосрочному экономическому росту, лишено оснований, так как без средств, обеспечивающих выполнение решений, любые меры обречены на провал. Экономический рост сдерживается в России не столько недостатками конкретной экономической политики, сколько полной неэффективностью госаппарата, включая правоохранительные органы, налоговые службы, армию, суд.
Однако переход и Китая, и России к правовому государству связан с большими трудностями, так как он приведет к реальной потере наиболее влиятельными группами части их властных полномочий и возможностей, к серьезному перераспределению власти. Именно поэтому, несмотря на наличие финансовых возможностей в обеих странах, этот переход постоянно тормозится. Вероятно, он станет возможным только при ухудшении экономического положения в стране, которое вызовет понимание необходимости проведения реформ как в обществе в целом, так и в большей части правящей элиты. В обозримом будущем подобной перспективы ни в России, ни в Китае не просматривается.
Либерализм с китайской спецификой
Современные китайские лидеры не считают марксизм (а вместе с ним ленинизм, маоизм, дэн(сяопин)изм, не говоря уже о хун(цзиньтао)изме) догмой. Новым свидетельством этого стала открывшаяся 5 марта в Пекине пятая сессия всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) десятого созыва. Она закрепит курс на частичную ревизию линии Цзян Цзэминя, начатый год назад командой председателя КНР Ху Цзиньтао. В экономике это выражается в концентрации усилий на преодоление диспропорций в развитии переживающих предпринимательский и инвестиционный бум прибрежных районов Китая и отсталого запада страны, в увеличении субсидий селу — в этом году власть потратит на деревню примерно 392 млрд юаней ($51 млрд), что на 15% больше, чем в прошлом году, повышении расходов на образование — они увеличатся почти на 42%, то есть примерно на 86 млрд юаней ($11 млрд). Еще 209 млрд юаней ($27 млрд) будет потрачено на создание системы социальных гарантий. Подтверждена выдвинутая на прошлой сессии ВСНП задача максимально уменьшить разрыв в доходах и уровне жизни между 400 млн горожан и более 800 млн крестьян. Это называется "построением гармоничного общества". А в политической сфере новый курс Ху Цзиньтао выражается в отходе от установки Цзян Цзэминя на консервацию китайской политической системы, незыблемость которой при нем объявлялась главным залогом стабильности и, следовательно, процветания Китая. Не исключено, что в этом смысле нынешняя сессия ВСНП станет одной из самых важных за всю историю КНР, если на ней будет положено начало либерализации режима. Первым признаком этого может стать реорганизация системы "трудового перевоспитания" 1957 года, в результате которой из трудовых лагерей, в которые до сих пор можно было попасть просто по решению полиции, исчезнут решетки, вышки с автоматчиками и колючая проволока. Еще одно новшество: скоро к руководству страной будут допускаться не только члены КПК, но и лидеры демократических партий.