На долю художников-графиков громкая слава выпадает нечасто, зато у них больше зрителей, чем у живописцев. У книжной иллюстрации аудитория огромна. График Григорий Ингер никогда не был знаменит — первая персональная выставка состоялась, когда художнику исполнилось 70 лет, но его рисунки и акварели наверняка видел каждый, кто хоть раз открывал томик Шолом-Алейхема.
Герш Ингер родился в 1910 году в Умани — городишке в черте оседлости, учился в Киевском еврейском художественном училище, рисовал всю жизнь. Ранние рисунки Ингера типичны для еврейской графики 1920-х. Ироничные интонации, гротесковые мотивы — остроумные и изящные анекдоты из Уманского быта. В 1960-х появляется серия портретов великих музыкантов (Бетховена, Паганини, Шостаковича), полных сумрачной сосредоточенности и внутренней энергии. В 1970-х он создает иллюстрации к Шолом-Алейхему и "Дон Кихоту" — в это время виртуозная графика Ингера достигает своего расцвета. Григорий Ингер — полномочный представитель отдельной ветви искусства, возникшей в начале ХХ века, еврейской. Еврейские художники все немного Шагалы, немного Сутины и немного премудрые писцы-каллиграфы, умеющие выводить буквы древнего алфавита — священные знаки. Присущие их искусству скупость средств, лаконизм, энергичная выразительность — наследие многовековой неизобразительной традиции (на фото — "Соседка", 1993 год).
Виктор Разгулин в галерее "Винсент"
Молодая галерея "Винсент" выбрала постепенно входящий в моду курс на пластические ценности — ее стены украсят пейзажи московского живописца Виктора Разгулина. Художник родился в Городце, расположенном близ Нижнего Новгорода старом купеческом городке, который славится деревянной росписью. И на первый взгляд Разгулин представляется "простецом", воспринимающим мир по первому впечатлению, существующим в наивной системе координат.
Картины Виктора Разгулина легко узнать. Нагромождения разноцветных домиков, улочки, мощенные булыжниками, похожими на самоцветы,— идиллический мир вечного праздника, где деревья всегда плодоносят и одновременно цветут невиданными цветами. Внутри разноцветных домиков обитают благообразные и спокойные женщины, сосредоточенно глядящие внутрь себя. Цветастые платья, узорчатые обои, патриархальные буфеты и стулья, часы с кукушкой, древний, как домашний очаг, рисунок полосатых половичков — убедительные и обольстительные символы частного счастья. Но все немного сложнее, чем кажется.
Внимательный зритель убедится, что второе, и более сильное, впечатление от этой живописи, со всеми ее снегами, стаями галок вокруг православных крестов и условными русско-азиатскими нарядами обитательниц этого мира, скорее французское. Каркас композиции — это от Сезанна, интенсивный цвет — от Матисса, асимметричные лица женщин с тонкими бровями — от Дерена. Этакая "смесь французского с нижегородским".