эхо трагедии
В галерее Kiev. Fine Art выставили "Грибы" Никиты Кадана — серию картин об эстетике техногенных катастроф и терактов. Если верить художнику, более успокаивающего зрелища, чем вид протараненных башен-близнецов, после 11 сентября 2001 года не существует.
Художник Никита Кадан принадлежит к поколению 11 сентября. Дело даже не в возрасте как таковом, хотя предприимчивый киевлянин молод и плодовит до неприличия — к 24 годам у него за плечами уже шумный старт в группе "Р.Э.П.", небольшой, на два "гриба", зато собственный зал на экспозиции в PinchukArtCentre, любовь европейских грантодателей плюс пара-тройка довольно заметных персональных проектов на Украине. У Никиты Кадана связь с 11 сентября еще и сугубо художественная — его живописная оптика целиком сформирована телекартинкой с видом падающих башен-близнецов. Просто так случилось, что, когда пришла пора всерьез браться за кисть, никаких более сильных впечатлений, чем эта картинка, у перспективного юноши не нашлось. Между прочим, не он один попался на эту удочку: после 11 сентября многие заговорили о том, что пора переписывать традиционную эстетику. Для начала как минимум признаться себе, что этот апокалипсис в прямом эфире был действительно эстетской затеей, и именно поэтому мы так им любовались, за что тогда же сразу и возненавидели себя.
Семь кадановских портретов облака, похожего на гриб, которое рождается в момент взрыва,— это даже необязательно семь разных ракурсов одной и той же катастрофы. С историческим 11 сентября связь здесь вообще довольно условная, так что дело не в сюжете самом по себе, а в отношении к нему — в той самой оптике, которой работы Кадана как раз и интересны.
Ключ к этой оптике — выдержанное в одной грязновато-серой гамме цветовое поле картин. Можно понимать так, что увидено все с экрана советского телевизора где-нибудь в провинциальной глуши, откуда вообще слабо верится в существование Америки. А можно и так, что существа из соседней галактики смотрят на земную катастрофу через миллион лет, и сочувствовать жертвам взрыва для них — все равно что нам лить слезы по погибшим в пунических войнах. Остается только созерцать, иначе говоря, превратить катастрофу в стопроцентный эстетический акт. Или начать любоваться, чтобы окончательно перестать ее бояться.
Эстетическое по Кадану — это игра с объемами и формами. Начинается все со столкновения прямых линий, вертикальных строений с пушистым, как сахарная вата, взрывным облаком. Постепенно все пушистое приобретает четкий предметный контур, кристаллизуется то ли в фантастических размеров поганку, то ли в барочных херувимов, зато сами обреченные строения окончательно истаивают и сливаются с фоном. Кстати, это касается не только строений — даже в тех редких случаях, когда на картинах появляются люди, их фигуры дематериализованы (невнятно прописанная толпа полицейских выглядит всего лишь эффектным цветовым фоном для псевдоклассической колоннады из оседающих струй пыли).
Изображенная катастрофа настолько красива, что в прикладном назначении картин не приходится сомневаться. Это написано для того, чтобы висеть в каком-нибудь пристойном офисе или фешенебельном загородном доме и радовать глаз. Могли же купцы в ХIХ веке заключать сделки и попивать квас в интерьере, украшенном морскими штормами кисти Айвазовского,— просто потому, что жизнь стала слишком размеренной, а путешествия по морю вполне комфортными. Чтобы всех окончательно успокоить, Никите Кадану, видимо, стоит просто решиться на красивый жест и подарить по картине каждому из аэропортов.