"Трехгрошовая опера"

Когда на экраны Германии вышла "Трехгрошовая опера" Георга Вильгельма Пабста, критика была единодушна: никакого сравнения с сенсационным спектаклем по пьесе Бертольда Брехта, премьера которого состоялась 31 августа 1928 года, и быть не может. Спектакль, как ни странно, казался современникам гораздо более киногеничным. Дескать, Пабст растерял все, чему Брехт научился у Голливуда. Ремарка Брехта "Мэкки выскакивает в окно" гораздо динамичнее, чем эпизод из фильма, где король лондонских воров Мэкки "Нож" (Рудольф Форстер) старательно вылезает из окна борделя и карабкается по крыше, спасаясь от полиции.

Но какое нам, в конце концов, дело до того, что писали берлинские журналы. Мы-то спектакля не видели, и фильм Пабста — единственная теперь возможность хоть чуть-чуть, но почувствовать атмосферу блестящего и больного расцвета немецкой культуры накануне триумфа Гитлера. Услышать канувшие в Лету голоса тех, кто воплощал дух настоящего берлинского кабаре. Уличного певца (Эрнст Буш), комментатора действия: в прологе он, в зябком лондонском тумане, выводит высоким голосом легендарный зонг о смерти, которая косит всех подряд над Темзою-рекою, когда Мэкки выходит на прогулку. Полли (Карола Неэр), дочери Пичема, короля нищих, исполняющую на своей свадьбе с Мэкки балладу о том, как она хотела быть холодна и неприступна, но вот пришел "он" и повесил свой плащ у нее в каморке, и пришлось просто ложиться, не дожидаясь прогулок при луне. Наконец, дуэт Мэкки и шефа лондонской полиции "Тигра" Брауна (Рейнхольд Шюнцель), его однополчанина и подельника. В финале, празднуя начало своей банкирской деятельности, они тряхнут стариной, вспомнят былые походы: "От Гибралтара до Пешавара пушки — подушки нам". Да и Пабст (1885-1967) пусть звезд с неба и не хватал, все-таки был одним из лучших немецких режиссеров, автором, в частности, фильмов с Луизой Брукс. Прогулка Мэкки по улицам, где вдоль стен выстроились, как на парад, проститутки и сутенеры. Марш нищих, прорывающихся на коронацию королевы, которая брезгливо закрывает лицо букетом, а потом поглощенных сумраком. Свадьба Мэкки в каком-то огромном складском помещении, куда пехотинцы его воровской армии тащат украденные по такому случаю столы, пуфики, кровати и деликатесы.

Все это — моменты истинного кино, не устаревшие, пусть и устарел сам фильм. И воспринимать его невозможно без знания о том, что случится с актерами потом. Карола Неэр (1900-1942), бывшая любовница Брехта, попытается спастись от нацистов в СССР, обвиненная в шпионаже, умрет в тюрьме 26 июня 1942 года. Эрнст Буш (1900-1980) избежит московских чисток, сражаясь в интербригадах в Испании, отступит вместе с ними во Францию, будет выдан нацистам, в тюрьме Моабит ему перережут голосовые связки, но он выживет, дождется освобождения и еще сыграет Галилея в пьесе Брехта. Лотте Ленья (1898-1981), жена Курта Вайля, композитора и соавтора Брехта, сыгравшая проститутку Дженни, уедет в США и в 1937 году получит премию "Тони" за роль Дженни на Бродвее. Она сыграет еще всего две роли в кино, но какие — графиню в "Римской весне миссис Стоун" (1961) и смершевку Розу Клебб, точащую на Джеймса Бонда отравленный нож, спрятанный в ботинке, в "Из России с любовью" (1964). Форстер будет играть в гитлеровском кино, Шюнцель эмигрирует и сыграет доктора Андерсена в хичкоковской "Дурной славе" (1946). Но тогда, играя у Пабста, они, слава богу, не догадываются, что случится с ними и с Германией.

Воровское шоссе (Thieves` Highway, 1949)

Начало фильма Жюля Дассена поражает каким-то детским цинизмом. Дембель Ник (Ричард Конт) возвращается в отчий дом и раздает подарки. Все бы хорошо, но папе-дальнобойщику он привез теплые тапочки: стоит им возникнуть на экране, как все скорбно умолкают. "Сынок, они мне уже не нужны". Камера забирается под стол: а ножек-то у папы и нет. Его искалечил, подстроив аварию, мерзавец Фигли (Ли Дж. Кобб), рыночный пахан, за бесценок скупающий у водителей фрукты и овощи. Естественно, в финале Ник переломает ему руки-ноги и сдаст в полицию. Но, хотя "Воровское шоссе" и проходит всегда по разряду нуара, все, что происходит между прологом и финалом, на нуар совсем не похоже. Это скорее неореалистическое кино о борьбе за выживание. Муторная гонка засыпающих за рулем дальнобойщиков, спешащих доставить в Сан-Франциско первую партию яблок нового урожая. Обыденная смерть, поджидающая их на обочине. Застывшее лицо благородной проститутки Рики (Валентина Кортезе). Но от итальянского неореализма "Шоссе" выгодно отличает сдержанность, чуждая оперным страстям.

Легионы Клеопатры (Le Legione di Cleopatra, 1959)

Сейчас имя Витторио Коттафави (1914-1998) не помнит никто. А в конце 1950-х годов оно ассоциировалось с итальянским китчем, уцененным Голливудом, обладавшим наивной, варварской прелестью, вызывающим желание воскликнуть: "Это так плохо, что даже хорошо". Из этого китча, кстати, вырастут и Серджо Леоне, и Тинто Брасс, и Дарио Ардженто. А пока, опережая премьеру голливудской "Клеопатры", Коттафави лепит на экране какой-то фантастический, трехкопеечный Египет. От нарядов египтянок рябит в глазах: кажется, что над некоторыми из них потрудился мастер оп-арта Виктор Вазарели. Клеопатра (Линда Кристал) в свободное от работы живой богиней время под именем Береники неумело исполняет сладострастные танцы в харчевне и тащит в койку Карридо (Этторе Манни), посланника Октавиана Августа, привезшего Марку Антонию (Джордж Маршал, смутно напоминающий Рокко Сифреди) предложение мира в обмен на отказ от роковой любовницы. Карлики, потасовки гладиаторов, лысый мерзавец-жрец, пытка погребением заживо: Коттафави не отказал себе в удовольствии собрать на экране все возможные бульварные штампы.

Я — беглец банды (I Am a Fugitive from a Chain Gang, 1932)

Название шедевра Мервина Ле Роя, прообраза всех тюремных драм, переведено бодро и бессмысленно. Всю жизнь было принято писать: "Я — беглый каторжник". "Chain gang" — никакая не банда, а звено кандальников, скованных одной цепью. Фильм, вдохновивший братьев Коэн на "О, где же ты, брат?",— трагедия в жанре "судьба солдата в Америке". Студия Warner вообще специализировалась на социалке, но "Беглец" отмечен из ряда вон выходящим пессимизмом: еще немного, и герой призовет к пролетарской революции. Джеймс (Пол Муни) попадает в тюрьму ни за грош: случайный знакомый, такой же ветеран, грабит столовую и убивает хозяина. В тюрьме такие порядки, что, будь фильм снят позже, можно было бы принять тюрьму Ле Роя за метафору нацистского концлагеря. Джеймс бежит, под заемным именем даже обретает положение в обществе, но сдается добровольно, поддавшись уговорам любимой и гарантиям слуг закона. Тюремный кошмар начинается снова, он снова бежит, взрывает мост, который строил, и превращается почти что в призрака, таящего во мраке лицо. Уже с темного экрана доносится его шепот: "Я ворую".

Банда Гриссомов (The Grissom Gang, 1971)

После триумфа "Бонни и Клайда" (1967) Артура Пена в американском кино воцарилась мода на эпоху Великой депрессии 1930-х годов, на разорившихся фермеров, толпы безработных, отчаянных налетчиков. Ветеран нуара Роберт Олдрич внес свою лепту в это увлечение, сняв фильм о банде, руководимой бабой Ма Гриссом (Ирэн Дейли). Банда похитила, вернее отбила у конкурирующей банды, богатую наследницу Барбару Блендиш (Ким Дерби). Формально Олдрич перенес на экран роман Джеймса Хэдли Чейза, но критики говорили об атмосфере, достойной Уильяма Фолкнера,— истовой, похотливой, извращенно патетической. Ассоциация была не произвольна: Чейз в свое время откровенно переложил на бульварный язык "Святилище" Фолкнера. Восстанавливая справедливость, Олдрич рассказал историю не столько выживания и спасения заложницы, сколько патологической, но искренней любви, связавшей бандита Слима Гриссома (Скотт Уилсон) и Барбару, которую он сделал своей наложницей. Так что торжество закона в финале оборачивается для героини трагедией, хотя Олдрич, повинуясь продюсерам, не стал, как намеревался, убивать ее.