Приглашает Татьяна Кузнецова
Главное театральное соревнование сезона — общероссийский конкурс-фестиваль "Золотая маска" — формально открывается в конце марта. Но балетные театры, пленники напряженного репертуарного графика, уже вступают в борьбу. На этой неделе Мариинка показывает на Новой сцене Большого свои прошлогодние хиты: стилизованный "под старину" балет "Ундина" и программу "Новые имена" — три одноактных эксклюзива молодых авторов, среди которых номинированная на "Маску" гоголевская "Шинель".
«Шинель», поставленная Ноа Д. Гелбером на музыку Шостаковича, должна стать главной приманкой программы «Новые имена»
Фото: ВАЛЕНТИН БАРАНОВСКИЙ
"Ундина" — один из главных романтических балетов, увы, давно забытый балетным театром. Историю роковой страсти подводной девы к простому сицилийскому рыбаку поставил француз Жюль Перро, знаменитый автор дожившей до наших дней "Жизели". Сто шестьдесят лет назад тема была страшно популярной: Европу тогда захлестнула мода на все потустороннее, контакты с миром духов завораживали и манили, обещая упоительное помешательство и прекрасную гибель. Инфернальные сюжеты проникли в живопись, поэзию и музыку, но именно балет кормился ими особенно долго. Свою "Ундину" балетмейстер Перро, сам страдавший от превратностей любви, ставил многократно, в том числе и в Петербурге, пополняя сюжет новыми подробностями и вариантами финала — от гибели всех участников любовного треугольника до всеобщего спасения. Много десятилетий балет, обожаемый публикой и прима-балеринами, не сходил с императорской сцены, но социалистической революции не пережил.
Возродить усопшую хореографию взялся Пьер Лакотт, признанный мастер балетной стилизации. Все свои новые "старые" балеты маститый автор ставит на основе французской школы танца, полтора века назад доминировавшей во всей Европе, не исключая и Россию, беспрерывно выписывающую из Парижа модных хореографов. Этот стиль танца — отчетливый, блистательный, с обилием мелкой пуантной техники и всевозможных антраша — в ХХ веке был основательно подзабыт и теперь выглядит неоспоримой стариной. Чем-то прабабушкиным веет и от лакоттовских декораций — ослепительно бирюзового моря, обрамленного изумрудно-зелеными соснами, живописными домиками и вполне натуральными лодками: наивные, как настенные коврики, они отлично сочетаются с роскошными многоцветными костюмами, комбинирующими бытовое платье XIX века с традиционной балетной "итальянщиной".
Герои балета Никиты Дмитриевского «Мещанин во дворянстве» выглядят как актуальные персонажи городской тусовки
Фото: ВАЛЕНТИН БАРАНОВСКИЙ
Однако главную иллюзию "старинности" создают исполнители главных ролей — номинанты "Золотой маски" Евгения Образцова и Леонид Сарафанов. Молодая балерина танцует французские па с такой легкостью и точностью, будто выросла в школе Парижской оперы. А ее виртуозного партнера балетмейстеры буквально завалили вариациями — и трудно не то что станцевать, но даже пересказать те немыслимые сложности, с которыми шутя справляется легконогий премьер Сарафанов.
Вторая петербургская программа — "Новые имена" — глаз не усладит: на то они и "новые", чтобы теребить зрителя всяческими диссонансами и парадоксами. К примеру, на балете Никиты Дмитриевского "Мещанин во дворянстве" не стоит ломать голову, припоминая сюжет мольеровской пьесы: его герои выглядят и ведут себя как актуальные персонажи городской тусовки. Журден щеголяет в голубом берете десантника, его жена и служанка одеты в платьица, стилизованные под XVII век, молодые влюбленные облачены в черное репетиционное трико, а главный аристократ обзавелся лиловой маечкой и оранжевой шапочкой. И, как в каком-нибудь "Доме-2", непонятно — кто, с кем и зачем.
В балете «В сторону "Лебедя"» Алексея Мирошниченко совсем не лирическая пара выясняет отношения друг с другом, современностью и культурным наследием
Фото: ВАЛЕНТИН БАРАНОВСКИЙ
В небольшом балете Алексея Мирошниченко "В сторону "Лебедя"" на музыку Леонида Десятникова отнюдь не лирическая пара выясняет непростые взаимоотношения — друг с другом, современностью и культурным наследием. Для иронического парафраза этот дуэт слишком пафосен, для интеллектуального комментария слишком наивен, однако выстроен грамотно и крепко.
Главной приманкой новаторской программы должна оказаться ""Шинель" по Гоголю", поставленная американцем Ноа Д. Гелбером на музыку Дмитрия Шостаковича к кинофильмам "Одна" и "Условно убитый". Ассистент Уильяма Форсайта, переносивший на сцену Мариинского театра его знаменитые балеты, неожиданно для всех дебютировал в качестве автора добротного сюжетного балета — внятного повествования с яркими пластическими характеристиками персонажей и точно пойманной атмосферой. И хоть историю Акакия Акакиевича американец прочитал как неудавшуюся попытку пробиться в "мир стабильности и процветания", его балет выглядит вполне "гоголевским". Прежде всего благодаря исполнителю главной партии. Номинированный на "Маску" за "лучшую мужскую роль" Андрей Иванов — маленький прыгун с накаченными мышцами и обаятельной физиономией — мог бы всю жизнь скакать шутом в классических балетах, и никто бы не заметил его драматического дара. В роли наивного, отчаянно жалкого Акакия Акакиевича он выложил все свои тайные козыри: семенящая походочка, съежившаяся фигурка, суетливые ручки, словно отмахивающиеся от невидимых мух, не помешали танцовщику исполнять вполне классические виртуозности с пластической изощренностью, свойственной современному танцу.
Мартовское столкновение на сцене Большого театра "Ундины" с ""Шинелью" по Гоголю" и Акакия Акакиевича с сицилианским рыбаком обещает весьма любопытную интригу, одновременно обеспечив зрелищем как консерваторов, так и "прогрессистов".
"Ундина", 2 и 3 марта, Большой театр, 19.00
"Новые имена", 4 и 5 марта, Большой театр, 19.00