Монархия -- мать порядка
На экраны выходит «Королева»
Рассказывает МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ
"Королева" (The Queen) Стивена Фрирза — фильм беспрецедентный: снят безупречно классически, но лишен жанровой определенности. Вроде бы историческая реконструкция, "несколько дней в августе 1997 года", но события того лета — гибель принцессы Дианы, победа лейбористов на выборах — еще не "остыли". Конечно, политическая драма, поскольку герои — Елизавета II (Хелен Миррен), Тони Блэр (Майкл Шин) — действующие политики, но Фрирз смотрит на них таким терпеливым взглядом, словно вся эта суета сует — дела давно минувших дней. Точнее назвать "Королеву" трактатом об английском национальном характере, напоминающим одновременно "Сагу о Форсайтах" и "Дживса и Вустера".
Елизавета, по Фрирзу,— высшее воплощение этого характера, нерасчленимой, почти абсурдной смеси анархического своеволия и верности ритуалу, древности и современности. Ей, как средневековому королю из легенды, может явиться олень: вполне реальный, смертный, но одновременно олень-знамение, спутник Дианы-охотницы. Но явится он ей, когда джип Елизаветы застрянет в бурной речке: королева лихо водит машину, ведь во время войны она, как и все девушки из высшего света, работала механиком в военном гараже. И на Тони Блэра она смотрит свысока не потому, что ей недоступны лейбористские заморочки, а потому, что он десятый премьер-министр на ее веку, а первым был не кто иной, как Уинстон Черчилль. Гейнсборо на стене и банальный термос на королевском пикнике никак не противоречат друг другу, поскольку Виндзоры существуют вне потока времени. Елизавета — родная сестра героини другого фильма Фрирза, "Миссис Хендерсон представляет" (2005), гранд-дамы, которой именно ее статус позволяет организовать в чопорном Лондоне 1939 года театр с обнаженными актрисками.
"Королева" — самый совершенный, вроде бы самый отстраненный, но и самый личный фильм Фрирза, обладающего даром постоянно разочаровывать, а потом снова воодушевлять своих поклонников. Режиссер, задолго до Тарантино, в фильме "The Hit" (1984), изложивший всю тарантиновскую эстетику и этику, а затем сорвавшийся в Голливуд и вроде бы изменивший самому себе, создал самый британский фильм за многие годы. А бунтарь, проклинавший правящий класс в социальных драмах 1980-х годов, снял самый монархический фильм за всю историю британского кино.