Обыкновенное чудо

Встречает СЕРГЕЙ ВАСИЛЬЕВ

Что бы там ни говорили, а театр "Ленком" являет собой пример совершенного, хотя и объяснимого чуда. Тридцать лет и три года им предводительствует мудрый затейник, печальный балагур и проницательный выдумщик Марк Анатольевич Захаров. За время, через которое он победительно, как ледоход, провел свой коллектив, произошло не вам рассказывать сколько всего. Собственно, сменилась эпоха, а моды и стили вообще выкидывали такие коленца, что угнаться за ними не представлялось возможным. Захаров, кажется, и не гнался, но волшебным образом всегда оставался впереди. Как ломилась в нему публика в начале 1970-х на "Тиля" или "Иванова", так штурмует сегодня двери здания на Малой Дмитровке, когда там дают "Шута Балакирева" или "Королевские игры", как торговали билетами перед началом представлений у входа спекулянты, так маячат там они и сегодня, суля жаждущим шанс попасть, к примеру, на неувядаемую, завоевавшую даже Бродвей "Юнону и Авось".

Чудо это все же, воспользуемся названием знаменитого захаровского телефильма, обыкновенное. Марк Анатольевич — конечно, больше, чем неистощимый театральный фантазер или сверхизобретательный постановщик. Он прирожденный стратег, гений компромисса, умеющий, когда надо, дерзить, а если обстоятельства складываются скверно — осмотрительно отступать на заранее укрепленные позиции. За те годы, что он доблестно тянет театральную лямку, рассеялись в пух десятки художественных репутаций, капитулировали и ошакалились несгибаемые, казалось, бойцы. Захаров остался стоять в театральной Москве, как гранитный утес. По-прежнему уместно и остроумно шутит и продолжает выпускать хит за хитом. Безусловно, он обладает редчайшим талантом — слышать время. И фантастическим вкусом, гарантирующим ему виртуозную эквилибристику между собственным пониманием жизни и требованиями улицы. Еще этот вкус позволил ему собрать коллекционную труппу и держать ее в узде. Когда он говорит, что на репетицию входит, как дрессировщик в клетку с хищниками, он, в общем, не шутит.

Так слагается безупречная формула успеха — дьявольское чувство времени и публики, действие, в котором безжалостно отсекаются длинноты и непременно наличествует дюжина-другая броских фокусов и аттракционов, великолепная команда, где в каждом спектакле дается бенефис актерской звезде.

Эту формулу можно прекрасно изучить на трех спектаклях, которые "Ленком" привозит на гастроли в Киев. В "Городе миллионеров", перелицовке "Филумены Мартурано" неореалиста Эдуардо де Филиппо, многим зрителям памятной по фильму "Брак по-итальянски" с Софи Лорен и Марчелло Мастроянни, безраздельно царит Инна Чурикова. Она, если кто подзабыл сюжет, играет ветеранку панели, решившую найти отца трем своим отпрыскам и наконец устроить семейный быт. И добивается этого в изящной декорации Олега Шейнциса, при соучастии эксцентричного партнера Геннадия Хазанова, под аккомпанемент просветленных рыданий женской части партера.

Уникальное сценографическое мастерство, увы, скончавшегося в прошлом году многолетнего соратника Захарова художника Олега Шейнциса продемонстрировано в "Ва-банке", стремительной фантазии на темы "Последней жертвы" Александра Островского. Сцена плотно уставлена каретами и экипажами, что дает необычайные возможности для построения эффектных мизансцен. Но и артисты в этой "транспортной пробке" не теряются, а некоторые, как, скажем, Александр Збруев, добавляют всей сумасшедшей круговерти еще и психологического перцу. И, наконец, "Затмение". Этот жесткий спектакль по роману Кена Кизи "Пролетая над гнездом кукушки" поставил болгарин Александр Морфов. Режиссер, кстати, чрезвычайно близкий по духу Марку Захарову, такой же страстный фантазер и изобретатель головокружительных трюков. Впрочем, и он, следуя непреложной "ленкомовской" формуле успеха, искусно декорировал с еще одним, увы, ушедшим в прошлом году гением — сценографом Давидом Боровским — бенефис Александру Абдулову. Даже традиционно ехидные московские критики склонились перед актером в глубоком поклоне, искренне заявив, что один из "ленкомовских" лидеров переиграл в роли Макмерфи Джека Николсона, памятного нам по фильму Милоша Формана.