В советском мире психоанализ считался чем-то столь же чуждым и извращенным, сколь и современное искусство. В нынешнюю Россию психоанализ и современное искусство приходят почти одновременно: какое-то время параллельно с андерграундным искусством функционировали и подпольные психоаналитики. Сейчас же и то и другое становится частью постепенно складывающегося буржуазного образа жизни, травмы и проблемы которого, в сущности, и призваны вскрывать последователи Фрейда и деятели contemporary art. Так что выставка современного искусства из коллекции венского Музея Зигмунда Фрейда, открывающаяся в Stella Art Foundation, сегодня вполне может найти своего достаточно закомплексованного и продвинутого зрителя и в России.
Отношения доктора Фрейда с современным искусством были не то чтобы исполнены взаимопонимания. Именем Фрейда, как известно, клялись сюрреалисты, а их лидер Андре Бретон даже встречался с венским доктором. Последний, судя по всему, остался в недоумении — Зигмунд Фрейд обладал вполне традиционными эстетическими пристрастиями и собирал, например, всевозможные античные черепки и обломки. Тем не менее с 1989 года Музей Фрейда в Вене собирает и выставляет современное искусство. Причем отнюдь не сюрреализм, а преимущественно концептуализм (в котором влияние психоанализа если и присутствует, то скорее с поправкой на Лакана, полагавшего, что подсознание структурировано как язык). Именно язык занимает больше всего основоположника международного концептуализма Джозефа Кошута, чья работа первой вошла в собрание Музея Фрейда. В Москве можно будет увидеть его инсталляцию конца 80-х "О.&А./Ф!Д! (Посвящается И. Л. И Дж. Ф.)", составленную преимущественно из текстов "Толкования сновидений". К словам и буквам обращается и знаменитая американская художница Дженни Хольцер: ее "Живая серия" представляет цикл небольших работ, в которых строки текста сочетаются с условными портретами. Мэтр московского концептуализма Илья Кабаков учение Фрейда понимает менее "буквально", но более непосредственно: как и подобает хорошему пациенту, он занимается самоанализом — его серия называется "Как я становлюсь своим собственным героем". Илья Кабаков не изменил себе, использовав в этой работе множество бытовых предметов — только принадлежащих не обитателям советской коммуналки, а бывшим жильцам, занимавшим венскую квартиру Фрейда после его эмиграции в 1938 году. Американская художница-феминистка Шерри Левин также использует реальные предметы в качестве своего рода отправной точки для цепочки случайных ассоциаций, ее произведение называется "Пара ботинок", а видеть ли в них популярный фрейдистский символ или, скажем, отсылку к известному полотну Ван Гога — дело "пациента". Реакцию на внезапное узнавания вечно ускользающей ассоциации или воспоминания представляет Хаим Штейнбах, размещающий в выставочном пространстве слоган "Ага!". А американский живой классик Джон Бальдессари, в своих работах часто обращающийся к кинематографу, отдает дань уважения главному кинопопуляризатору фрейдизма — Альфреду Хичкоку. Его произведение называется "Этюд с красным непрошеным гостем (Синее)" и посвящено такому значимому для Фрейда понятию, как "жуткое".