Лондонский крой

Выставка Pitti этого года прошла под знаком английского стиля. Итальянцы развернулись в сторону Лондона, и даже вечно экспериментирующие японцы отправились в Европу. Куда-то испарились все упоминания об этническом стиле, меньше стало рваного и нечистого. Из нарцисса, из беспечного плейбоя, из жертвы моды мужчина превратился в джентльмена. Своими впечатлениями от выставки делится Геннадий Йозефавичус

Представьте себе огромный универсальный магазин, в котором ничего не продают. Рядами висят костюмы, штабелями разложены рубашки, шпалерами развешаны брюки; галстуки, словно связки хвороста, сушатся под лампами. Напоказ выставлены обувь и ремни.

Продавцы суетятся, обхаживают клиентов, расхваливают товар, но... ничего не продают. Вернее, продают, но не то, что развешано, разложено, расставлено, а ровно такое же, только других размеров и цветов, и на следующий сезон. В этом универсальном магазине только показывают — показывают то, что будут носить джентльмены в будущем году.

Это Pitti, главная выставка мужской одежды, единственное место на свете, где мужчины осматривают друг друга с ног до головы безо всякой грубой сексуальной цели. Чувства, которые управляют хорошо одетыми господами (и в меньшей степени дамами),— это чувства (вполне эротического характера, впрочем) к кройке и шитью, к коже и кашемиру, льну и хлопку.

На флорентийской ВДНХ в комплексе Fortezza (в крепости то есть) сотни и тысячи компаний выставляют что-то такое, что должно удивить закупщиков, привлечь журналистов, заставить говорить, если не покупать. Итальянцы, англичане, французы, японцы — все те, кто делает мужскую моду,— все они тут. Ну, может быть, кроме Dolce & Gabbana, Armani и еще немногих, кто выставке во Флоренции предпочитает показы в Милане и Париже. Но показы — это шоу, кинофестиваль; выставка — работа. Именно на выставке можно проследить тенденцию, ведь здесь не надо бороться за место в первом ряду, здесь можно трогать, щупать и разговаривать.

Впрочем, и при отсутствии дорогих шоу Pitti в высшей степени светское событие. Вот, к примеру, ужин по случаю открытия выставки прошел в палаццо Корсини прямо на берегу речки Арно. Был этот ужин посвящен искусству (именно!) британского шитья, магии английского костюма. Джентльменов попросили явиться в смокингах, дам — в чем-нибудь напоминающем мужской вечерний костюм. Его королевское высочество принц Майкл пришел в бархатной куртке с галунами (такую же выставили в разделе "костюмы Виндзоров" на открывшейся параллельно в палаццо Питти выставке The London Cut. Savile Row), Освальд Боатенг — в чем-то фиолетовом, некоторые местные из аристократии — во фраках и с орхидеями в петлицах; дамы — в мужниных смокингах, в винтажных сен-лорановских костюмах, в антиквариате или даже в пошитых по случаю платьях-фраках.

Вообще-то говоря, вся выставка Pitti этого года прошла под знаком английского стиля. Через дорогу от крепости, в палаццо Витторио, девять портных с лондонской Севил-Роу демонстрировали желающим свои навыки в связях с общественностью; в палаццо Питти в квартире герцогини Аоста открылась уже упомянутая выставка The London Cut; большинство типичных итальянцев (последователей неаполитанского, миланского, флорентийского стилей в строительстве мужского костюма) развернулись в сторону Лондона, и даже вечно экспериментирующие японцы отправились в Европу. Куда-то испарились даже упоминания об этническом стиле, меньше стало рваного и нечистого, мужчина, кажется, перестал красоваться, словно какой-нибудь неаполитанец. Мужчина из нарцисса, из беспечного плейбоя, из жертвы моды (равно как и из клошара) превратился в джентльмена.

Джентльменский набор

Впрочем, джентльмен по версии Pitti этого года — не закованный, словно в рыцарские латы, англичанин в охотничьем, стоящем колом твидовом костюме. Современный джентльмен — он слегка другой, совсем не сельской породы. Во всяком случае, даже на охоте он не стреляет.

Джентльменский набор сезона — мягкий, почти невесомый кашемировый пиджак без подкладки; довольно узкие, чуть укороченные фланелевые брюки с манжетами; рубашка из отменного хлопка; вязаные жилет и галстук; замшевые ботинки или Chelsea boots; подобранные в тон к обуви ремни; неброские, словно полученные от деда, часы; кашемировое, снова без подкладки пальто; роскошный шарф и перчатки из кожи пекари. Со всем этим прекрасно сочетается старый кожаный портфель или дорожная сумка из разряда тех, что Альфред Данхилл делал для поездок в открытых автомобилях.

Среди перечисленного нет ничего "модного", ничего такого, что отвлекало бы от интеллигентного лица того, кто все это на себя надел. Впрочем, каждая вещь из набора внутри себя хранит какой-нибудь секрет, какую-нибудь диковинку, о которой знает только хозяин и лишь очень близкий ему человек — камердинер, жена, прачка.

Вот братья Больоли, к примеру, нашли способ так окрашивать кашемир, что правая и левая стороны ткани приобретают совершенно разные и притом контрастные цвета. Коричневый верх — оранжевая изнанка; болотная правая сторона — зеленая левая; флотский синий снаружи — серый внутри. До сих пор такое никому не удавалось — у этих получилось, а потому знаменитые Boglioli Jackets, и до того бывшие обязательной вещью в гардеробе джентльмена, станут вещью вдвойне обязательной.

Другой пример. Французский шотландец (или шотландский француз) Бенуа Карпентер для будущих обладателей своих исключительных вещей придумал шутку: на подкладке пальто, пиджаков, даже на изнанке рубашек воспроизведены сюжеты порнографических открыток XIX века. Идет серьезный джентльмен в элегантном костюме, и внутри у него такое! Впрочем, Бенуа умеет не только и не столько шутить, сколько шить. Все, что выходит под маркой Marchand Drapier, кроя и качества исключительного; все сидит так, словно вы провели у портного много изнурительных часов, когда с вас снимали мерки, когда полуготовый костюм примеряли на вашем полуживом теле, когда где-то что-то тщательно ушивали или распускали.

Так же отменно шьют известные нам больше сигаретами и зажигалками англичане из Dunhill. Старинная компания все глубже погружается в пучину готовой одежды, и наряду с классическими, очень качественными офисными костюмами наследники Данхилла делают остроумные трикотажные вещи, кожаные плащи, мотоциклетные куртки и дождевики. В каждой такой вещице свой секрет типа обшитого кожей и скрытого под лацканом отверстия, через которое можно протянуть кабель, соединяющий лежащий во внутреннем кармане iPod с засунутыми в уши наушниками. А запатентованный Corneliani карман для мобильного телефона! Утверждается, что карман этот устроен так, что никакие вредные лучи уже никогда не доберутся до внутренних органов, в то время как связь с органами внешними ничем не будет нарушена. Просто переносная микроволновка какая-то!

Ткани и прочая мануфактура

Вообще, все, что связано с материалами, с тканями, с кожей — со всем тем, из чего шьют и тачают, все новшества и удивительные открытия по части структур и свойств были представлены на Pitti в полном объеме. Иногда даже в чересчур полном. Казалось, что на следующие разы открытий и новшеств просто не хватит, что мозги изготовителей новых тканей просто перестанут работать.

Эпоха жестких твидов, время грубой кожи, увлечения пластмассой и прочей химией — все это куда-то удалилось. Еще два года назад итальянцы-англофилы из Piombo и типичные британцы из Gieves & Hawkes шили из таких тканей, что их пиджаки можно было выставлять в витринах даже без манекенов — сами стояли и своих обладателей заставляли форму держать. Сегодня все наоборот. Кашемир — фетиш мужской моды. Неснашиваемые кашемиры Boglioli, тающие в руках ткани Brunello Cucinelli и Ballantyne, невероятный кашемировый деним Kohzo, пряжа, из которой сумасшедшие японцы вяжут крючком бесшовные пиджаки (Se) — вот сегодняшний тренд. Назад в Европу с ее бабушкиными секретами! Лучшая шерсть стрижется в Южной Америке, на Тибете, в Монголии; японские технологии где-то в космосе, но лучше европейских тканей все равно ничего нет. 95-летний старик Карло Барбера (отец Лучиано Барберы) по-прежнему каждое утро ходит на работу, и его фабрика в горах Пьемонта по-прежнему делает самые замечательные ткани на свете. Вдвое младший Барберы Брунелло Кучинелли при своей-то любви к жизни и внешности плейбоя тоже трудоголик и тиран, не выпускающий из рук никаких (в прямом смысле!) нитей. И дело даже не только и не столько в них, в Карло или Брунелло, а в их потрясающих работниках — во всех этих пьемонтских старушках с поджатыми губами, в умбрских веселых бабулях, во всех тех, чьи умения передаются из поколения в поколение.

В то же время новые времена требуют абсолютно новых (но тоже стопроцентно натуральных) тканей. Смешение шерсти викуньи с пашминой или гуанако (правительство Перу разрешило стричь диких лам) все с той же пашминой дало драгоценные ткани с названиями вимина и гуамина, и многие английские портные с Севил-Роу немедленно переключились с самых тонких тканей из овечьей шерсти на фантастические (по мягкости, качеству и цене) экзотические смеси. У Ричарда Андерсона я примерил клубный пиджак из гуамины, и мне, представьте, захотелось иметь такой же. Если бы по возвращении я удачно продал свой автомобиль, а потом отдался в рабство к какому-нибудь настоящему олигарху, мне, пожалуй, хватило бы денег расплатиться с Андерсоном, ведь блейзер стоит около $25 тыс. Впрочем, цены потрясающему пиджаку добавляют скромные платиновые пуговицы, но факт остается фактом — пиджаки за 25 тыс. и костюмы за 50 тыс. уже не редкость.

Кстати, о платине. Компании Dormeuil и Scabal ввели новую моду на использование этого металла в производстве полосок на костюмной ткани. Микронной толщины металлические нити, вживленные в кашемир, вимину или гуамину, повышают стоимость будущего изделия вдвое. Примерно во столько же (может, больше) возрастает и самоощущение обладателя костюма. Ну и последний курьез из серии "Богатые тоже плачут". Ткачи Scabal придумали внедрять в нити (в процессе скручивания) алмазный порошок. Получающаяся ткань обладает, как утверждается, прочностью бриллианта и его же ценой. Недавно отрез такого материала был заказан кем-то из ближневосточных правителей. По соответствующей цене. Как говорят портные с Севил-Роу, алмазно-платиновые ткани пользуются большим спросом и у московско-нижневартовской клиентуры.

Ну, хватит о странностях. Есть совершенно другие примеры. Похожий на артиста Бена Кингсли Шокер Козо, иранец, живущий в Швейцарии и владеющий японской компанией Kohzo Denim, 30 лет работал на американцев из Levi`s. Научился там кое-чему — теперь делает свои джинсы. Потрясающие, прямо скажем, джинсы. Вот, кажется вам, что штаны Kohzo из хлопка, а на самом деле они шерстяные сверху и кашемировые изнутри. Хитрый иранец первым из наших современников научился красить кашемир в цвет индиго, превращать слишком нежный материал в типичный деним. А еще Козо придумал, как делать дышащие кожаные или прорезиненные брюки. Он перемалывает кожу в пудру, напыляет порошок на хлопковую основу, а потом снимает лишнее бритвой. Получается почти кожа с присущей хлопку способностью к самовентиляции. То же самое с резиной. Натуральный латекс плавится, адская смесь выливается на основу, застывает, потом бритье — и прорезиненная дышащая ткань готова.

Другой фанатик, итальянец Мауро Карелла (его полное имя Мауро Мария Ориетти Карелла), учился на доктора, и его специализацией должно было стать восстановление кожи после ожогов. На врача не выучился, зато кожу восстанавливать — лучше многих. Мауро придумал делать инъекции силикона в кожу, уже снятую с животного. Сумки (они продаются под маркой Zagliani) Мауро Карелла, пошитые из кожи аллигатора, рептилий или буйвола, столь легки, что кажутся сделанными из ткани, но никак не из кожи. Опять-таки какой-то кашемир!

Цвета

Мягкие ткани требуют особых, мягких цветов. Конечно, остаются еще приверженцы черного, но черный этот почти всегда чем-нибудь разбавлен. Piombo предлагает носить классический пиджак от смокинга с черничного цвета рубашкой и вязаным черным галстуком, а Бенуа Карпентер (Marchand Drapier) разбавляет черный ярким синим — хоть меховым воротником (из подвергшегося эпиляции меха кролика), хоть шарфом. Целиком черной получилась разве что потрясающая коллекция The British Suit Ника Харта, придуманная им для компании Aquascutum. Тут как в страшилке про черную-пречерную комнату: ночью ничего не увидишь; зато остроумные детали и портновское умение позволяют Харту играть одним цветом так, как будто в руках у него целая палитра.

У других черный сыскать труднее. Зато розового, синего, серого, зеленого, коричневого, всех теплых оттенков этих цветов хоть отбавляй. Тимоти Эверест (из лондонцев) предлагает носить синий в полоску классический пиджак с нежно-розовыми брюками (вариант — розовый пиджак с брюками синими); Ballantyne соединяет кашемировые пиджаки цвета матроски, шоколада, поздней травы с яркими в горошину шарфами и вязаными перчатками. Brunello Cucinelli привлекает своих поклонников всеми оттенками серого; Gieves & Hawkes вводит в свою (казавшуюся незыблемо консервативной) палитру электрический желтый и оранжевый; Cantarelli смешивает цвета, используя идеи шотландского тартана.

Что дальше?

Дальше — некуда. Италия сдалась Британии (во всяком случае, Флоренция — Лондону), и, похоже, мужская мода на время оставляет мужчину мужчиной. Юбки, штаны с мотней, комбинезоны космонавтов — все это остается в прошлом или на миланских подиумах.

Да здравствуют кашемир, фланель, тонкая шерсть; пусть живут в веках мех и мягкая кожа, замша и вымоченный в десяти водах лен. Узкие, еще вчера казавшиеся бесконечно немодными лацканы, вязаные галстуки, рубашки с чуть скругленными (словно сменными целлулоидными) воротниками, карманы с клапанами, жилеты — все это должно быть в гардеробе любого мужчины, считающего себя джентльменом. И все это было во Флоренции, на выставке, организаторы которой не побоялись склониться в глубоком поклоне перед английской традицией одевать мужчину и джентльмена.