После регистрации в Едином госреестре закона "О Кабинете министров" министр юстиции АЛЕКСАНДР ЛАВРИНОВИЧ рассказал специальному корреспонденту Ъ СЕРГЕЮ СИДОРЕНКО о последствиях этого решения и о позиции Минюста в конфликте вокруг данного закона.
— На каких основаниях Минюст внес в госреестр закон "О Кабинете министров"? Проводилась ли проверка соблюдения всех процедур при принятии этого закона?
— Из Верховной рады к нам поступила эталонная копия закона и письмо, подписанное руководителем соответствующего управления секретариата Верховной рады, господином Мироновым (Владимир Миронов, руководитель департамента документооборота.—Ъ). Тот факт, что закон не опубликован официально, не является проблемой, потому что основой внесения в реестр является не публикация, а письмо, в котором указано, что данный закон соответствует всем требованиям, определенным Конституцией. И ответственность за предоставленные данные несет секретариат Верховной рады.
— Раньше были случаи внесения в госреестр законов, которые еще не опубликованы?
— Нет, такого не было никогда. Это уникальный случай. Кстати, многие юристы по всему миру удивляются, когда видят, что у нас происходит.
— Возможно ли, что теперь Верховная рада и президент договорятся о повторном рассмотрении закона?
— Нет, это уже невозможно. Включение в реестр исключает возможность того, что делу будет дан задний ход. С сегодняшнего дня можно забыть о компромиссе с точки зрения корректировки позиций вступления закона в действие.
— Верховная рада считает, что внесение закона в госреестр является основанием для того, чтобы депутаты могли рассматривать проекты изменений в этот закон. Так ли это?
— Я считаю, это вопрос дискуссии, толкования. Но вообще-то изменения вносятся только в те законы, которые вступили в действие.
— А вы можете уточнить, в какой момент законопроект "О Кабинете министров" юридически превратился в закон?
— Это вопрос открытый. Я не могу сказать, стал ли он вообще законом. И тем более нельзя говорить о том, в какой момент это произошло. Я утверждаю, что это дискуссионный вопрос и он подлежит толкованию. И тут категорически может высказаться только Конституционный суд.