Вчера российский президент Владимир Путин принимал канцлера Германии Ангелу Меркель в своей сочинской резиденции "Бочаров ручей". Лидеры двух стран обсудили широкий круг вопросов, от будущего статуса Косово до энергобезопасности Европы. Но, по мнению специального коррреспондента Ъ АНДРЕЯ Ъ-КОЛЕСНИКОВА, ни о чем так и не договорились и по итогам переговоров оказались еще дальше друг от друга, чем до них.
Главной участницей переговоров в узком составе стала лабрадор Кони. Госпожа Меркель, увидев ее рядом с господином Путиным, заметно запереживала.
— Не бойтесь,— успокоил ее президент России.— Она не кусается.
Я бы не сказал, что после этого немецкий канцлер и правда успокоилась. Она с опаской следила за собакой и с облегчением вздохнула, когда лабрадор неторопливо пошел к фотокорреспондентам.
— Сейчас журналистов будет кушать,— по-русски мечтательно сказала Ангела Меркель.
Во время беседы Кони несколько раз отвлекалась от поедания журналистов (взглядами) и подходила к немецкому канцлеру. Ангела Меркель замирала и, казалось, переставала слышать российского президента, который был вынужден наконец схватить собаку за поводок и даже шлепнуть ее — но, кажется, поощрительно.
После переговоров на пресс-конференции Владимир Путин и Ангела Меркель не выглядели людьми, которые за эти два с половиной часа по-человечески сблизились. Ангела Меркель говорила о том, что Россия зарекомендовала себя надежным поставщиком энергоресурсов "еще со времен СССР" "И мы хотим,— говорила она,— чтобы это время продолжилось". Она как будто намекала, что не очень понимает, хочет ли того же самого Россия, а главное — может ли.
Ее почти сразу спросили, обсуждала ли она с президентом России проблему поставок польского мяса. Выяснилось, что обсуждала. По крайней мере, она на этом настаивала. Правда, добавила, что министры сельского хозяйства России и Польши, как ей кажется, находятся на правильном пути. Президент России, улыбаясь, кивал. Было такое впечатление, что он обращает гораздо больше внимания на Ангелу Меркель и на ее слова, чем она на него. Российский журналист спросил, как ЕС намерен решать проблему польского мяса. Она, уже ответив на этот вопрос, неожиданно очень оживилась.
— У ЕС нет никаких проблем с польским мясом,— быстро сказала она и насмешливо посмотрела в ту сторону, откуда услышала вопрос.— Есть проблема между ЕС и Россией, которая состоит в том, что не решены некоторые вопросы, в том числе и по польскому мясу.
После этого господин Путин получил вопрос о надежности энергопоставок в Европу — и тоже на первый взгляд оживился.
— Все, что делается Россией в последние годы, направлено на то, чтобы создать единые прозрачные рыночные условия сотрудничества,— сказал он тоже очень быстро и уверенно, прежде всего потому, что эту-то фразу он готов произнести, по-моему, разбуди его этот вопрос хоть среди ночи.— Если вы вспомните историю с Украиной, то тогда говорили даже о каком-то энергетическом оружии. Теперь, в случае с другими странами, об энергетическом оружии никто уже не говорит.
Господин Путин, разумеется, имел в виду Белоруссию. Ему было приятно напомнить, что год назад мало кто в Европе вообще верил в то, что Россия поднимет цену на энергоносители для братской страны, перепродающей эти энергоносители в Европу с впечатляющими коэффициентами.
— Теперь мы говорим: "Сотрудничеству — да! Паразитированию — нет!" — господин Путин предпочитал теперь говорить плакатно, с максимальной доходчивостью.
Он не спеша рассказал, что Россия ускорит работу по прокладке трубопроводных систем к Тихому океану. В этом удовольствии он тоже, видимо, не мог себе отказать в присутствии госпожи Меркель и огромного количества европейских журналистов.
— На саммите Россия--ЕС в Лахти вы отклонили предложение ЕС об интегрировании в новое соглашение о партнерстве России и ЕС пассажа о надежности энергопоставок в Европу,— сообщил господину Путину немецкий журналист,— теперь Европа готовится к тому, что вы не будете поддерживать предложение финского посредника господина Ахтисаари насчет условий предоставления независимости Косово. В этой связи возможен серьезный кризис в отношениях между Россией и ЕС.
— Мы не против предложения господина Ахтисаари,— заявил господин Путин.— Мы за решения, которые устраивали бы и Белград, и Приштину. Разве Европа заинтересована, чтобы Белграду были навязаны унизительные условия? И чем это грозит? Вспомните бомбардировки в центре Белграда. Разве это нормально?! И теперь мы имеем результат этой ошибки.
Госпожа Меркель не стала спорить с тем, что это была ошибка. Ей было не до далекого прошлого. Она вспомнила близкое.
— В Лахти мы, по-моему, все-таки не хотели вносить такой пассаж,— не очень уверенно сказала она.— А что касается Косово, то я хочу сказать, что, например, в Боснии ситуация настолько стабилизировалась, что мы выводим оттуда наши войска. И для людей в Косово мы хотим добиться такой же стабильности...— Она помедлила, раздумывая, очевидно, над тем, не слишком ли резко она взяла.— Но не ценой нестабильности в Сербии, нет.
Но последняя оговорка уже не заинтересовала господина Путина. Он заговорил, и стало понятно, что по крайней мере в этом вопросе канцлер Германии и президент России страшно далеки друг от друга.
— Проблема сегодняшних международных отношений,— заявил Владимир Путин,— состоит прежде всего в пренебрежении к принципам международного права. Все больший соблазн возникает решить такие проблемы исходя из соображений текущей политической целесообразности. В результате малые страны не чувствуют себя защищенными... Что касается того, может ли это решение быть универсальным и для других стран с замороженными конфликтами — ну что ж, если Косово получит независимость... ну ладно, и другие страны имеют тогда право так сказать, и мы тоже будем к этому так относиться.
Президент России рассказал, что в этом бывший СССР и бывшая Югославия ничем друг от друга не отличаются.
— Но все это может относиться не только к странам бывшего СССР, а и к некоторым европейским странам,— использовал господин Путин, кажется, свой последний аргумент.
— После второй мировой войны сели три человека и с карандашом в руках решили территориальные вопросы. И сейчас такая же ситуация: победители в холодной войне хотят сесть и решить все по-своему.
Господин Путин, конечно, сознательно наступал на больную мозоль немцам, вспоминая о послевоенным разделе Германии. В жертву этой аналогии он даже принес признание в том, что СССР проиграл в холодной войне Соединенным Штатам. Так-то это всем вроде было понятно, но вслух об этом никто из советских и постсоветских лидеров говорить до сих пор не решался.
Отвечая на вопрос о желании Эстонии снести памятник советскому воину-освободителю, Владимир Путин переспросил с не таким уж скрытым пренебрежением:
— А, Эстония... Это желание взять на себя функции прифронтового государства и на этой базе получить какие-то преференции...
Госпожа Меркель категорически не согласилась ни с чем из того, что сказал господин Путин по поводу Косово.
— Господин Ахтисаари работает в Косово как раз по поручению ООН,— заявила она, давая понять, что именно правовой путь в этой истории и является магистральным.
— Будет подготовлен и отчет...— продолжила она.— Члены СБ ООН выразят свое мнение о нем. Только после этого будет принято решение, устраивающее все стороны.
— Действительно, роль ООН в решении некоторых вопросов была определяющей,— неожиданно вставил господин Путин.— И в этой связи я вспоминаю резолюцию 1244.
Именно эта резолюция отказывает Косово в праве на отделение от Сербии.
В замечании господина Путина был единственный минус: Союзного государства Югославия не существует. Впрочем, на это, как на умение ООН урегулировать такого рода конфликты, господин Путин, скорее всего, и намекал.
После пресс-конференции госпожа канцлер осталась дать интервью одному немецкому телеканалу, а господин Путин присел в ожидании ее за столик в баре пресс-центра и попросил принести ему зеленого чаю (хотя до сих пор заказывал здесь только пиво). Его сразу спросили, удовлетворен ли он переговорами с госпожой Меркель по Эстонии.
— Ну а как вы считаете, что она могла сказать? — с раздражением спросил господин Путин, не притрагиваясь к чаю.
Он рассказал поучительную историю про то, сколько в России переживаний было по поводу памятника воину-освободителю в Берлине в Трептов-парке, когда немецкое правительство решило отправить его на реконструкцию.
— Никто не верил, что вернут. Вернули!
Было, впрочем, непонятно, что должна была означать эта история: что и в Эстонии здравый смысл возобладает или что Германия в таких вопросах является бесконечно более цивилизованным государством, чем Эстония.
На вопрос, обсуждалось ли на переговорах строительство Северо-Европейского газопровода, господин Путин категорично ответил:
— Нет. А чего там обсуждать? Там все идет нормально.
В этот момент к нему подошла госпожа Меркель и сообщила, что она со своим интервью закончила. Тогда он усадил ее рядом с собой и, привстав, попросил ей тоже принести чаю. Она присела, если не ошибаюсь, без особого удовольствия.
— Так что обсуждать? — еще раз спросил господин Путин.
Ему все-таки, наверное, хотелось обсудить.
— Ну, например, ответвление на Польшу,— сказал кто-то из журналистов.
— Ответвление на Польшу? Мы не против. Мы и в Швецию готовы сделать ответвление, и в другие страны, надо только объемы рассчитать. Вот в Германии может же быть создано хранилище газа, Германия готова стать главным распределительным центром газа в Европе.
Владимир Путин прихлебнул чая и искоса посмотрел на Ангелу Меркель. Она улыбнулась, но не кивнула. Очевидно, она вспомнила, что говорила журналистам об этом царском предложении господина Путина, когда он осенью прошлого года в Дрездене рассуждал о судьбе газа со Штокмановского месторождения.
Между тем, как стало известно Ъ, именно эту тему на переговорах в "Бочаровом ручье" канцлер Германии и президент России вчера интенсивно обсуждали. Но Ангела Меркель не нашла в себе сил подтвердить это.
После этого госпожа Меркель решительно встала. Похоже, она больше не намерена была демонстрировать, что в результате этих переговоров она и Владимир Путин стали не разлей вода (или зеленый чай).
Когда они уехали, выяснилась страшная подробность: со стола, за которым они сидели, пропали чайные ложки. Буфетчица, обслуживавшая двух лидеров, твердо сказала, что она не уйдет с работы, пока ложки ей не вернут, потому что ей за них отчитываться.