Рафаэль Виньоли: больше всего меня расстроили мои коллеги

Участник жюри о конкурсе на башню "Газпрома"

архитектура скандал

В архитектурном конкурсе на проектирование башни "Газпрома" в Санкт-Петербурге участвовали самые известные архитекторы мира: американец Даниэль Либескинд, голландец Рем Колхас, француз Жан Нувель, итальянец Массимилиано Фуксас, швейцарский дуэт Жак Херцог и Пьер де Мерон и шотландская корпорация RMJM. Именно она и была признана победителем (Ъ писал об этом 2 декабря). Впоследствии стало известно, что три самых авторитетных члена жюри, японец Кишо Курокава, британец Норман Фостер и американец Рафаэль Виньоли, в знак протеста отказались участвовать в его работе. ВЛАДИМИР Ъ-БЕЛОГОЛОВСКИЙ специально для Ъ встретился с РАФАЭЛЕМ ВИНЬОЛИ в его нью-йоркском офисе на Варик-стрит, чтобы расспросить о причинах скандала вокруг башни "Газпрома".

Рафаэль Виньоли родился в 1944 году в Уругвае. В 1964 году, основав бюро Estudio de Arquitectura, он стал одним из ведущих архитекторов Латинской Америки. В 1979-м эмигрировал в США, преподавал архитектуру в Гарварде, а в 1983 году открыл собственную мастерскую Rafael Vinoly Architects PC с офисами в Нью-Йорке и Лондоне. Архитектор прославился на весь мир после громкого участия в 2002 году в конкурсе на восстановление Международного торгового центра. Правда, международная команда Think! (Рафаэль Виньоли, Шигеру Бан, Фредерик Шварц и Кен Смит) заняла второе место, первое было отдано (как многие считают, несправедливо) Даниэлю Либескинду. Господин Виньоли — один из самых авторитетных мастеров современной архитектуры.

— Вы получили приглашение принять участие в жюри конкурса непосредственно от "Газпрома", не так ли?

— Да. Я принимал участие в жюри многих подобных конкурсов. Думаю, на этом основании меня и пригласили. Мне интересно анализировать, как другие архитекторы реагируют на сложные урбанистические задачи.

— Ваши коллеги Норман Фостер и Кишо Курокава работают над российскими проектами. Есть ли у вас заказы в России и хотелось ли бы вам там работать?

— Никаких проектов у меня в России нет. Но я был бы счастлив такой возможности. Ведь это такое интересное и динамичное место и время.

— "Газпром" принял решение пригласить на участие в конкурсе самые лучшие архитектурные компании мира. Как по-вашему, было ли правильным не привлечь ни одного российского архитектора и насколько подобная ситуация распространена в мировой практике?

— К сожалению, я не думаю, что подобная практика очень необычна. Мне кажется, в современной архитектуре слишком много решений принимается под влиянием так называемой культуры звезд. Я просто никогда не поверю, что такая страна, как Россия, не имеет ни одного выдающегося архитектора. Все это больше связано с феноменом медиа и не имеет никакого отношения к профессиональным достоинствам очень талантливых, но малоизвестных архитекторов в России и вообще в мире.

— Знали ли вы об оппозиции местных архитекторов, известных общественных деятелей и многих горожан идее любого высотного строительства в центре Санкт-Петербурга?

— Если честно, об этом мне стало известно только по приезде в город. Но мое решение не было сделано под влиянием общественного мнения. Я никого не знаю из "Газпрома" и не могу вам сказать, в чем конкретно они оказались неправы или правы. Но насколько я могу судить, конкурс был организован очень непрофессионально. Ведь абсолютно очевидно, что в подготовке конкурса такого масштаба у них не было никакого опыта, и единственная задача, которую ставил перед участниками этот конкурс,— создание здания-сувенира, здания-трофея. А ведь тот же самый конкурс мог быть проведен более грамотно и был бы поддержан более широкими кругами населения. Но критика моя вовсе не направлена против высотного строительства вообще. Вы же знаете, что и крошечное здание может быть безобразным.

— Тогда его хотя бы не так видно.

— Но результат-то один. Вы понимаете, архитектура не может превращаться в догму. Все зависит от того, как вы это сделаете. Я не думаю, что в данном случае существует шанс придумать что-то очень высокое и успешное, потому что в Санкт-Петербурге даже не было прецедента строительства подобного масштаба. Поэтому здесь прослеживается некоторое высокомерие со стороны "Газпрома", они посчитали, что они могут быть первыми и их проект будет удачным. С другой стороны, я никогда не отрицаю, что в самой непростой ситуации может быть найдено верное решение. Я далек от мысли, что в данном случае удачной высотки не может быть вообще.

— Что вам не понравилось в этом конкурсе?

— Больше всего меня расстроили мои коллеги. Пока мы втроем находились в коридоре и обсуждали нашу позицию, мы постоянно получали звонки от участников, которые пытались повлиять на наше решение, хотя никакого влияния у нас и не было. Еще меня огорчило, что в самом конце нашего пребывания в "Газпроме" Фостер и Курокава даже пытались передать организаторам конкурса свои собственные разработки — какие-то горизонтальные проекты. Я не знал, что члены жюри могут себе такое позволить. Вообще, они оба оказались между двух огней. С одной стороны, они отказались от участия в жюри конкурса, который патронирует город, а с другой стороны, ведь губернатор Валентина Матвиенко является заказчиком других их проектов в городе.

— В какой степени в конкурсе принимала участие госпожа Матвиенко?

— Я этого не знаю. Мы не встречались. После того как мы прибыли в "Газпром" с заявлением протеста, нам было предложено встретиться с ней. Организаторы конкурса просто отказывались признавать наш выход из состава жюри. Однако эта встреча не состоялась. Я вылетел обратно в Нью-Йорк в тот же вечер и с тех пор ни от кого ничего не слышал.

— А конкурсные проекты? Есть ли среди них хотя бы какой-то намек на правильное решение?

— Честно говоря, на мой взгляд, ни один из проектов не был сколько-нибудь перспективным. Но что об этом говорить — конкурс завершен. Победитель — никому не известная фирма из Шотландии со своей вульгарной форсункой в 300 с лишним метров прямо напротив Смольного дворца легко разделалась с пятью звездами первой величины. Причем и по голосованию жюри, в котором его главные члены не участвовали, и по опросам населения, а ведь как вы сами говорите, 90% которого вообще было против любого высотного строительства в Питере.

Решение принято, и в его исполнении не приходится даже сомневаться. Наши звезды применят свои идеи где-нибудь в других местах, а новая башня в Питере совсем скоро затеряется среди других, надеюсь, не столь высоких и безвкусных. Но возникает вопрос. Что еще ценного должно быть снесено или несуразное построено, чтобы обратили внимание на сложившуюся практику стирания исторических слоев в российских городах?

— Разве можно влиять на решения такого рода, если даже мнение звезд ранга Курокавы и Фостера не было услышано?

— Я никого не призываю выходить на улицы. Но если мировые звезды приезжают в Питер и им находится место лишь в коридорах, то, может быть, улица — это единственный способ что-то изменить. Именно массовые демонстрации с участием влиятельных политиков и популярных личностей в 60-е годы прошлого века заставили власти алчного и прагматичного Нью-Йорка принять ряд законов о сохранении культурного наследия и создания системы утверждения нового строительства, в котором очень активно задействована широкая общественность. Что же касается архитектурных конкурсов, то их все же желательно проводить при закрытых дверях, открытых сердцах и участии местных мозгов.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...