авангард
В Театре на Подоле выпустили первую столичную премьеру нового года — трагикомедию по пьесе итальянского драматурга Луиджи Пиранделло "Шесть персонажей в поисках автора". В спектакле об условностях реальной жизни и правде иллюзии ЕЛЕНЕ РЫБАКОВОЙ не хватило убедительности фарса и немого кино.
Лауреат Нобелевской премии по литературе Луиджи Пиранделло написал несколько романов, почти два десятка пьес, опубликовал два поэтических сборника и три тома новелл, а под конец жизни еще и выступил с собственным эстетическим трактатом "Юморизм". Но знает его весь мир исключительно благодаря одному сочинению — экспериментальной драме "Шесть персонажей в поисках автора". Пьеса писалась под занавес первой мировой войны (римская премьера прошла в 1921 году), хотя оказалась в итоге не о войне, а всего лишь о новом ощущении реальности, которое возникло вместе с войной. Точнее, о том, что такое сама реальность, всеми ощутимая, зато так трудно поддающаяся описанию и еще труднее — интерпретации. И о том, как с этой реальностью уживается самое условное из искусств — театр.
Трагифарс, который получился у Луиджи Пиранделло,— по существу еще один философский трактат, только на этот раз разбитый на реплики и ремарки. Действие происходит в захудалом провинциальном театре, где неудачник-режиссер со своей труппой репетируют очередную заумную пьесу "того самого Пиранделло". Неожиданно прямо на сцену врываются шесть странных личностей: они именуют себя персонажами и требуют, чтобы актеры отложили придуманную историю и взялись за их настоящую драму, у которой пока не существует развязки.
Поскольку автора для новой пьесы нет, актерам приходится следить за перипетиями отношений своих героев в реальном времени. После одной-двух неудачных попыток исполнителям наконец удается вжиться в образы, и персонажи покидают сцену, счастливые, что смогли переложить свои грехи — за каждым участником драмы их числится немало — на чужие плечи. В финале выясняется, что новая пьеса, в которой актеры теперь чувствуют себя так естественно, и есть то нелепое сочинение, над которым они бились в первой сцене. Для "реалистически" настроенного зрителя-скептика готово объяснение: все прошедшее перед ним — не более чем метафора заурядной театральной репетиции.
Но драматургу Пиранделло мало развести правдоподобие и правду или действительность и ее толкование по разным полюсам. Главное в пьесе — понять, где кроется настоящая, не придуманная реальность. Меньше всего ее, конечно, в том, что персонажи называют своей реальной жизнью. В их драме даже на первый взгляд всего слишком: и страстей, и раскаяния, и преступлений. При ближайшем рассмотрении выясняется, что этой драмы просто нет: она вся состоит из осколков чужих пьес — от кающегося барина русской классики до детских трупов, которыми любили декорировать сцену символисты. Реальность рассыпается у зрителя на глазах, зато за каждым жанром, который драматург включил в свою мозаику, стоит собственная правда — правда фарса, психологической драмы, авангардного театра, символистского манерничанья и социальной сатиры.
Любую из этих правд неоткуда взять, кроме игры актеров,— по-настоящему реально для Луиджи Пиранделло только то, во что можно поверить. Хотя из всей мозаики актерам Виталия Малахова пока вполне удалась только линия психологической драмы: Сергей Бойко в роли Отца эксплуатирует то, что в свое время было блестяще отработано в "Дяде Ване". Поскольку ни фарсовые сцены, ни социальные разоблачения до его уровня не дотягивают, ключевой в спектакле оказывается тема вины. Вместо разговора о границе иллюзии и правды зрителям предлагают "достоевские" метания между преступлением и раскаянием одного из персонажей. Кажется, к этому герою имеет отношение и главный элемент декорации — клетчатая шахматная доска, изображающая сцену условного театра (больше всего персонаж Сергея Бойко хотел бы избавиться от двойственности своего положения, разделить жизнь на белое и черное).
С убедительностью прочих жанров пока сложнее, хотя планка — играть правдиво условное — задана с самого начала костюмами и гримом героев немого кино. Так что с общим впечатлением от спектакля зрителям тоже придется подождать — до тех пор, пока 13 персонажей не перестанут бродить по сцене в поисках целого.