премьера театр
В Центре имени Мейерхольда показали спектакль "Пробуждение весны". Наделавшая сто лет назад шума пьеса немца Франка Ведекинда в России ставилась очень редко. Побывав на спектакле Вероники Родионовой, АЛЛА Ъ-ШЕНДЕРОВА поняла почему.
"Пробуждение весны" ставил в начале ХХ века сам Всеволод Мейерхольд. Его, по воспоминаниям, привлекала не столько одиозная тема пьесы — проблемы полового созревания детей в обществе ханжеской морали, сколько решение формальных задач: актеры в его спектакле напоминали не живых подростков, а марионеток. И вряд ли можно было поступить иначе с тяжеловесной, чудовищно многословной и затянутой пьесой. Трудно решить, что заставило начинающего режиссера Веронику Родионову выбрать ее для постановки. Может, подействовала магия имен: поставить в Центре имени Мейерхольда то, что делал когда-то сам Мастер. Или взволновало, что пьеса изобилует откровениями похлеще нынешней новой драмы.
Режиссер заинтересовала пьесой артистов — недавних выпускников РАТИ и ВГИКа. Воодушевленно, с обличительным пафосом повествуют они о циниках-учителях, вбивающих в мальчишеские головы церковную мораль, но норовящих совратить их при всяком удобном случае, об идиотках-матерях, плетущих сказки про аистов, вместо того чтобы толково объяснить, откуда берутся дети. Текст произносят не всегда четко, но напористо, лихо кувыркаются по решеткам двухэтажной клетки, выстроенной на сцене художником Алексеем Фроловым (метафора неокрепших душ в клетках томящейся плоти), громко поют, шикарно дерутся, да и роли свои исполняют неплохо. Некоторые, например Виктория Садовская-Чилап, играющая 14-летнюю Вендлу, даже очень хорошо.
Фантазия у режиссера богатая, а ремесла пока маловато: ритмически выстроить постановку, отказаться от лишних находок она не может. Потому в спектакле есть: живой оркестр (группа Die Clowns des Gottes), наигрывающий глумливую музычку; приемы брехтовского театра улиц — гогочущие актеры в монашеских рясах, приговаривая "битте" и "данке шон", раздают зрителям эротические карикатуры Обри Бердслея; экран для титров — по ходу сюжета герои иногда переходят на "родной" немецкий, а на экране появляется перевод; странный персонаж, зачем-то таскающий по сцене аквариум; намеки на гитлерюгенд, в который могли бы двинуть эти мальчики, родись они на пару десятилетий позже; белая детская кроватка, которую весь спектакль возит похожая на куклу Суок Вендла... Всего и не перечислишь — актерского и режиссерского труда на этот спектакль ушло много. Как в случае с программкой, которую явно делали вручную, вклеивая в каждый экземпляр обнаженную мужскую фигурку с ангельскими крыльями.
Взлететь спектаклю так и не удается. Не зная пьесы, трудно догадаться, что Вендла, "только полежавшая" с мальчиком Мельхиором, забеременела и погибла от домашнего аборта, а герой, ставший причиной ее смерти и самоубийства друга, сбежал с исправительных работ и навестил их на кладбище. На этот случай и нужна программка, где сюжет изложен так: "Соединив свой разум с чувствами Вендлы, герой обретает свободу... Другие персонажи прекращают свой жизненный путь". Однако на месте педагогов режиссера Вероники Родионовой я все равно поставила бы ей в диплом проходной балл — за прилежание.