ТЕМА ГОДА КСЕНОФОБИЯ
2006 год начался с довольно дикого события: 11 января 20-летний Александр Копцев с ножом проник в синагогу на Большой Бронной и напал на прихожан. Больше десяти человек были ранены, восемь из них — госпитализированы. Насколько дикой была сама выходка, настолько диковатым оказался, при ближайшем рассмотрении, и сам Копцев — нелюдимый, душевно неуравновешенный маргинал. Однако именно это событие оказалось предвестием одной из важнейших политических доминант года.
Парадокс 2006 года заключается в том, что резкого роста ксенофобских настроений данные социологов не показывали. Уровень ксенофобии в России вообще достаточно высок. По данным фонда "Общественное мнение" (ФОМ), в начале года 58% россиян готовы были ограничить въезд "представителей некоторых национальностей" в свой регион или населенный пункт, но этот показатель был достигнут уже несколько лет назад и практически не менялся. Более того, если в 2002 году каждый третий россиянин (32%) заявлял, что испытывает "раздражение или неприязнь по отношению к представителям той или иной национальности", в начале 2006 года таких был лишь 21%.
Регулярные и резонансные нападения на иностранцев начались в Воронеже в 2004 году и продолжались весь 2005 год. В Питере регулярные погромы и убийства на националистической почве начались еще в 2003-2004 годах. А с ноября 2005 по апрель 2006 года стали совершаться ежемесячно. Причем эти преступления уже невозможно было расценить как уличные эксцессы — за ними видна была сознательная воля к убийству, информация о котором получит широкий резонанс. В мае в Петербурге были задержаны члены "банды Кислого", которым следственные органы и приписывали большинство громких убийств. Дело выглядело так, что все случившееся — результат деятельности группы фанатиков-подпольщиков.
Однако сентябрьские события в Кондопоге перевернули наше представление о происходящем в России. "Ненависти не стало больше, стало больше тех, кто готов ее выражать",— считает Григорий Кертман из ФОМа. Кертман объясняет это преодолением комплексов неполноценности прошлых лет: с улучшением экономического положения у людей растет уверенность в себе и у некоторых проявляется в такой форме. "Уровень ксенофобских настроений действительно зафиксировался, но число расистских нападений растет: бытовая ксенофобия все больше выражается в действиях",— отмечает Галина Кожевникова из центра "Сова". В 2005 году, по данным центра, от расистских нападений пострадало около 450 человек, в 2006 — уже 500, причем это лишь зафиксированные случаи, реальное число пострадавших, считают в центре, в три-четыре раза выше.
Кондопога обозначила перелом в официальном подходе к проблеме. Официальные лица, осудив погромы и экстремизм в целом, по сути признали существование проблемы, их породившей. Глава Карелии Сергей Катанандов рассуждал о "нашем народе" и "чужом народе", признавая возможность рассмотрения дискриминационных требований кондопожцев. Косвенно существенность проявившей себя в погромах проблемы признал и президент России Владимир Путин, который именно после этих событий призвал к наведению порядка на рынках и защите интересов "коренного населения". А кампания по зачистке страны от нелегальных мигрантов из Грузии выглядела уже прямым продолжением той же темы. Параллельно различные чины силовых структур с завидной регулярностью в течение года приводили данные по количеству легальных и нелегальных мигрантов в России.
Реакция президента была прагматической в том смысле, что следовала в фарватере настроений россиян. По данным ФОМа, в сентябре лишь 20% россиян, слышавших о событиях в Кондопоге, осудили погромщиков, тогда как 50% сказали, что не осуждают этих людей. Типичные высказывания — "люди правы, они защищаются как могут"; "каждый народ борется за свое существование"; "их достали"; "они за русских постояли". Но в то же время позволила легализовать тему притеснения "чужих". С другой стороны, в то время как тема "чужих" постепенно становилась постоянным мотивом формируемой в государственных СМИ повестки дня, антифашистская и антиэкстремистская риторика девальвировалась благодаря тому, что околовластные структуры активно использовали ее для борьбы с политической оппозицией. Экстремистами по большей части назывались не националисты-погромщики, а активисты леворадикальных организаций, чьи акции направлены исключительно против властных структур и носят порой хулиганский, но отнюдь не экстремистский характер.
К концу 2006 года национал-популистский политический проект в России выглядит заведомо гораздо более перспективным, чем любая "оранжевая революция" под социал-демократическими лозунгами. И этот факт в немалой степени будет влиять на предстоящий в 2007-2008 годах выборный цикл.