ТЕМА ДНЯ НЕСОГЛАСНЫЕ
Российская политика все отчетливее оказывается разделенной на две зоны — телевизионную и уличную. В телевизионной присутствуют те партии и движения, которые признаны Кремлем. Их представители собирались в начале месяца у Владимира Путина в Ново-Огареве, где, в частности, шла речь об экстремизме. Цена включения в пул обозначена вполне ясно: отказ от действий, угрожающих "общественно-политической стабильности". Владимир Путин призвал их представителей не переходить "ту хрупкую грань, за которой острая постановка проблем может перерасти в экстремизм". Эти партии могут рассчитывать на появление в телевизоре, на относительно гладкую регистрацию документов, на возможность сбора спонсорских средств без опасности для спонсоров подвергнуться санкциям со стороны государства. Важным условием участия в этом пуле является фактический отказ от "уличной активности" и взаимодействия с партиями и движениями "уличной зоны".
Зону "уличной политики" составляют партии и движения, которые на все это рассчитывать не могут. При этом здесь представлены как настоящие радикалы — скинхеды и националисты, так и радикальные левые движения (такие как АКМ и НБП) и, наконец, "демократическая" оппозиция, проводившая вчера в Москве свой "Марш несогласных". При этом власти хотели бы объявить экстремистами все движения и партии "уличной политики", законодательно закрепив монополию на политику за "разрешенными" движениями и партиями.
С одной стороны, проблема экстремизма в России действительно существует. Регулярные нападения и убийства иностранцев, конфликты с кавказцами, появление на политической сцене группировок разнообразных "мстителей" (вроде той группы, которую следственные органы обвиняют в покушении на Анатолия Чубайса) — все это приметы нынешнего времени стабильности и роста. Приметы, практически неизвестные России конца 1990-х. С другой стороны, намеренно расширительное толкование понятия "экстремизм" в интересах политической конъюнктуры и "управляемой" многопартийности отнюдь не способствует сдерживанию экстремизма, а скорее наоборот.
Сужение поля "разрешенной" дискуссии, стремление "зарегулировать" эту дискуссию правилами предвыборной борьбы, невлиятельность "разрешенных" партий делают "уличную политику" все более заметной и значимой. Причем речь в первую очередь идет вовсе не о "демократической оппозиции", которую власти так стремились обвинить в "экстремизме". Проблема демократии вовсе не относится к приоритетам реальной политической повестки дня, каковой она предстает в социологических опросах.
Но эта повестка существует. Так, например, по данным фонда "Общественное мнение" (ФОМ), 65% россиян считают, что сверхплановые доходы бюджета необходимо тратить уже сейчас, а не откладывать на потом. Опросы "Левада-центра" показывают, что 48% граждан считают, что правительство не может справиться с ростом цен и падением доходов населения — это самая распространенная претензия к его деятельности (интересно, что в ноябре 1999 года об этой проблеме говорили 25% россиян). На втором месте среди претензий — недостаточная забота о социальной защите населения (сейчас — 38%, в ноябре 1999 года — 16%), на третьем — неспособность обеспечить людей работой (сейчас — 33%, в ноябре 1999 года — 18%). Похожие результаты дают и опросы ФОМ. Это означает, что по крайней мере 30-40% населения страны ощущают себя не охваченными эпохой "путинского благополучия".
При этом "лишняя треть" российского общества радикализуется. Доля тех, кто считает, что правительство коррумпировано и действует в первую очередь в своих собственных интересах, выросла с 3% в ноябре 1999 года до 23% сейчас. Доля тех, кто считает, что российское правительство действует в интересах "мафиозного капитала", выросла с 2% в ноябре 1999 года до 9-11% в последние годы.
Но, конечно, главной проблемой и главной опасностью для "управляемой демократии" является рост националистических настроений, лишь подогреваемый попытками "оседлать" их на официальном уровне (зачистка рынков) или с помощью "управляемых" националистов ("Родина"). По данным ФОМ, 62% готовы одобрить ограничения на въезд в регион представителей определенных национальностей. Сила растущего национал-популизма заключается в том, что он аккумулирует социальное недовольство и направляет его на конкретных "врагов". В отличие от демократической оппозиции национал-популизм не направлен непосредственно против власти, а потому кажется не слишком опасным и даже "управляемым", если не полезным. Однако именно разжигаемый им конфликт может оказаться наиболее разрушительным для режима "управляемой демократии".