Рекомендует Анна Толстова
Джеймс Эббот Мак-Нейл Уистлер был истинный космополит. Он родился в городке Лоуэлл, штат Массачусетс, эпатировал публику в Лондоне, помогал чилийским повстанцам и писал ночную гавань в Вальпараисо, травил офорты в Венеции, учился и доживал последние годы в зените славы в Париже. С Россией его связывают два факта биографии.
Во-первых, в 1843 году девятилетним мальчишкой его привезли в столицу Российской империи: отец, инженер-путеец, прибыл строить железную дорогу Петербург--Москва. В петербургском периоде Уистлера значатся прогулки по Эрмитажу, первые уроки рисования и даже зачисление в "головной" класс Академии художеств. И очень соблазнительно думать, что это приобщение к искусству он и имел в виду, когда на знаменитом процессе "Уистлер против Рескина" местом своего рождения назвал Санкт-Петербург. Хотя, скорее всего, просто оригинальничал. Во-вторых, в 1898 году к Уистлеру в Париж удрала одна шустрая студентка-"академичка" из Петербурга, писавшая в дневнике: "Если в академии узнают, что я у него учусь, то все с ума сойдут от зависти". Звали девушку Анна Остроумова-Лебедева.
В конце позапрошлого века в Петербургской академии, несомненно, обзавидовались: слава Уистлера гремела по всей Европе, его картину купили для Лувра, и сам Репин снимал перед ним шляпу. Но сейчас в России, где, кстати, ни одной выставки Уистлера не было, он нуждается в представлении.
Так вот, Уистлер — это прототип уайльдовского Бэзила Холлуорда, сотворившего злополучный портрет Дориана Грея. Уистлер — это тот, кто "швырнул горшок краски в лицо публики", как сказал о нем главный арт-критик викторианской Англии Джон Рескин, за что был вызван в суд оскорбленным художником. Пижон, денди, артист, скандалист, богема. Автор "гармоний", "симфоний" и "ноктюрнов" в нежнейших цветовых гаммах и язвительнейшей книги "Изящное искусство создавать себе врагов" по материалам упомянутого судебного процесса. Он мог бы стать американским Эдуардом Мане — оба они шли ноздря в ноздрю: одновременно открывали для себя живопись Веласкеса и японскую гравюру, им двоим достались все шишки "Салона отверженных", где Уистлер выставил "Девушку в белом", а Мане — "Завтрак на траве". Он мог бы стать лидером лондонских эстетов — Оскар Уайльд бы не возражал. Но стал самим собой: авангардистом, еще в 1870-х перешагнувшим через колористические откровения импрессионизма в тональные эксперименты на грани абстракции.
Картины, офорты и рисунки Уистлера привезут из галереи Тейт, Британского музея, Института Курто, музея Метрополитен, Вашингтонской национальной галереи и других прославленных собраний. Разглядывая все это, полезно держать в уме Мане, Дега, импрессионистов, прерафаэлитов — потому что уистлеровского круга на выставке не будет. Зато будут "параллельные явления" из русского искусства, как эстетические (симфонии в голубом и зеленом Борисова-Мусатова, плоды просвещения Остроумовой-Лебедевой, декадентство боготворивших Уистлера "мирискусников"), так и хронологические — творения академистов и передвижников.
ГТГ, с 8 декабря по 18 февраля