премьера
В воскресенье Национальная опера представила первую премьеру сезона — балет киевского композитора Михаила Чембержи "Даниэла". Единственным положительным моментом во всем спектакле оказался приобретенный молодыми постановщиками ценный опыт от сотрудничества с современным автором.
В среде киевских композиторов, вынужденных бегать по достаточно узкому кругу столичных музыкальных фестивалей, Михаил Чембержи похож на одинокого волка. Его жизненным пространством давно стал кабинет администратора: господин Чембержи руководил одной из киевских музыкальных школ, был начальником городского управления культуры, а теперь он — ректор столичной Академии искусств для детей. Местом для своего неуправленческого творчества композитор выбрал музыкальный театр — он написал оперы "Синяя птица" и "Рождественская колыбельная", балеты "Принцесса на горошине" и "Подснежник". Партитуры, очевидно ориентированные на детское восприятие, предсказуемо нашли свое воплощение на сценах всех крупных городов страны.
"Даниэла" стала самым взрослым произведением Михаила Чембержи, а вместе с тем неожиданно показала и взрослость Национальной оперы, которая совершила настоящий прорыв — следуя стандартам живого и здорового музыкального театра, балет сперва заказали композитору и лишь после тщательной редактуры поставили. Дирижер Алексей Баклан и балетмейстер Анико Рехвиашвили превратили в драматическую фантасмагорию изначально инфантильный сюжет Чембержи, где юноша-инвалид вместе со своей подругой посмотрели спектакль "Собор Парижской Богоматери" и решили никогда не расставаться. Тема любви, перенесенная в дом некоего князя Альберта и Зазеркалье, разумеется, осталась, как и характерная музыка Чембержи.
С того самого момента, когда в оркестровой яме появляется дирижер и звучит вступление, приходит мысль, что и музыка "Даниэлы" писалась не для взрослого театра: все мелодии, до наивности простые, выдержаны в рамках классических мажорных и минорных мелодий, а незамысловатые соло ксилофона и других высоких ударных сразу же отсылают к старым комедиям Рязанова или Данелии.
Из-за обилия общих мест в партитуре (балет имеет традиционную номерную структуру) музыкальная часть балета остается малозаметной, хоть Алексей Баклан и старается выжать из нее максимум смысла. Сама же постановка без натяжек укладывается в форму рондо, где повторяющимся рефреном служат сцены в доме князя Альберто, а эпизодами — походы его племянника Федерико (Максим Мотков) в Зазеркалье в поисках Даниэлы (Наталья Мацак). Анико Рехвиашвили, сочинив либретто балета, сама же загнала себя в угол: каков сюжет, такова и хореография.
Рефрен постановки держится на дуэте князя и племянника: Федерико руками и ногами показывает, что хочет в Зазеркалье, и даже время от времени для пущей убедительности прихлебывает из кубка на столе, но дядя Альберто все равно не пускает. Смысловой контраст рефрена и эпизодов в том, что "в реальности" Даниэла (ее портрет пишет Альберто) безуспешно ухаживает за Федерико, а в Зазеркалье уже он целует ей руки, но Даниэла каждый раз ускользает. Три сцены в Зазеркалье госпожа Рехвиашвили анонсировала как своего рода хрестоматию классической, романтической и современной хореографии, но в танце это едва ли прочитывается. Однообразие движений кордебалета скрашивают разве что частые смены декораций (художник-постановщик Анатолий Иконников). Впрочем, последняя смена декораций и костюмов — река, горы, лестница с античными статуями и белоснежные пачки балерин — происходит за пару минут до финального занавеса и на фоне уже увиденного кажется такой же недопустимой роскошью, как финальные двенадцать фуэте Натальи Мацак и роскошные поддержки и прыжки Максима Моткова.