Из всех совершаемых в мире убийств убийства политиков или покушение на их жизнь всегда окутаны особой тайной. Тем не менее подобрать ключи к ним вполне возможно. Да и связка ключей, как выясняется, не такая уж большая. Одна из самых распространенных причин политических убийств — месть за то, что политики уже совершили. К примеру, египетского президента Садата убили за соглашение с Израилем, израильского премьера Рабина — за соглашения с палестинцами, индийского премьера Раджива Ганди — за миротворческую операцию в Шри-Ланке, а его мать Индиру — за ввод войск на территорию сикхской святыни — Золотого Храма. Другая распространенная причина — убийство или покушение на убийство для того, чтобы не дать политику совершить что-то важное в настоящем и будущем. Это убийство, когда кто-то решает, что если не убрать того или иного деятеля, то он сыграет роковую роль в жизни нации или наций. На днях, найдя пистолет убийцы, вспомнили шведского премьера Улофа Пальме — его киллер считал, что господин Пальме строит в Швеции не то общество. Но самым ярким примером современного деятеля, которого упорно хотят убрать за то, что он "ведет страну не туда", служит пакистанский президент Первез Мушарраф, уже переживший с десяток покушений. А все от того, что Мушарраф, которому не дают покоя лавры турецкого реформатора Ататюрка, замахнулся на амбициозную, но очень рискованную для жизни пакистанского лидера задачу — провести в стране модернизацию, примирив ислам и демократию.
Однако для разгадки тайны убийства Пьера Жмайеля ни первый, ни второй ключ не подходят. Во-первых, это явно не может быть местью: этот молодой политик не совершал ничего такого, что бы требовало политической вендетты. Во-вторых, это не может быть и попыткой воспрепятствовать проведению ливанским руководством определенной политики. Все-таки покойный не был той фигурой. Но тогда зачем потребовалось его убивать? Ключом к разгадке убийства Пьера Жмайеля становится его репутация "антисирийского политика". Судя по всему, он попал в поле зрения заказчиков этого убийства не за свои личные качества, а как человек-функция, посредством которой можно послать миру определенный сигнал.
Когда убивают политика, известного своим неприятием сирийского влияния в Ливане, первая мысль, которая приходит в голову,— это сделали сирийцы, ведь они его главные враги. А кто же еще? Однако какие дивиденды могла от этого получить Сирия? Да никаких. В последнее время Дамаск прикладывает огромные усилия, чтобы в глазах США избавиться от репутации одного из спонсоров ближневосточного терроризма и не восприниматься в одной обойме с Ираном. Более того, сирийцы не могли не понимать, что счет за это бесполезное для них убийство выставят им. Поэтому они последние, кому это было нужно. В отличие от того же Ирана, которому не хочется в одиночку держать перед Западом ответ и за иракских повстанцев, и за ливанскую "Хезболлу", и за многое другое.
В общем, налицо принесение жертвы ради неких геополитических интересов. Чьих именно, догадаться несложно. Пьер Жмайель пал жертвой на информационной войне, требующей реальных человеческих жизней. И не только в Ливане.