Дмитрий Гутов: «Я стараюсь разобраться на уровне смотрения»
Прямая речь
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
- О медийной всеядности
Я с детства одержим японскими и китайскими художниками, такими как Ми Фу или Шитао, которые работали в свое удовольствие и называли себя любителями, дилетантами, кем я, по сути, и являюсь. Мне очень нравятся необязательные, дилетантские формы, сделанные для себя, я — абсолютно любитель. Я боюсь всякой определенности, всякого закостенения. У меня был ранний период с живописью, посвященной 1960-м: в 1980-е, на фоне кабаковщины и любви ко всему этому коммунальному мраку, это смотрелось очень сильно по контрасту, но только пошли продажи, как мне это надоело, у меня поменялось настроение, и все галеристы взвыли, что я отказался от живописи. А внутри я вообще не меняюсь, сколько себя помню. - О шрифтах и почерках
Я помешан на шрифтах. У меня великолепнейшая библиотека по шрифтам, я коллекционирую все книги, когда-либо изданные Владимиром Кричевским, собираю книги по обложкам журналов, по восточной каллиграфии, издания рукописей писателей и музыкантов. Я не знаю ни нотной грамоты, ни восточных языков — я просто любуюсь на манускрипты Моцарта или Бетховена, на соединения иероглифов. Однажды слышал от Теодора Курентзиса, как важно посмотреть на рукописную партитуру, как много это дает для понимания музыки. И вот у меня точно так же: почерк может очень много сказать — это самое аутентичное, четкое проявление мысли. Я просто люблю на это смотреть — и как художник, и как человек, у которого на самом деле никуда не делась любовь к психологии. - О смотрении
Я одержим смотрением. В принципе мне близка дюшановская идея антиретинального искусства — апелляции к разуму. Но сами работы Дюшана в действительности абсолютно визуальные — те же его оптические вращающиеся штуки, например. Просто искусствоведы — чудовищно доверчивые и наивные люди, 99% искусствоведческих книг — это пересказы того, что говорил или написал в своем манифесте художник, с какими-то комментариями. Экспликации, объяснения кураторов и художников я не читаю никогда — я стараюсь разобраться на уровне смотрения: вижу, художник накидал вещей — понимаю, что художник накидал вещей, сделал инсталляцию, на кой черт я буду читать, о чем он мне хотел сказать. Очень люблю рассматривать. В детстве я мог, возвращаясь из школы, встать над лужей и смотреть на нее полтора часа: грязная вода, красочные бензиновые пленки плавают или там пузырь какой-нибудь. Я верю в многочасовое созерцание.