Когда 11 марта нынешнего года стало известно о том, что в камере Гаагского трибунала найден мертвым бывший балканский правитель Слободан Милошевич, отношение к этому событию многих сербов точно выразил некий белградец на сайте независимого телевидения В-92: "Страшно то, что он умер, не будучи осужденным".
Действительно, за то, что гаагские судьи так и не сумели за четыре года завершить процесс над главным обвиняемым и доказать его вину, пришлось расплачиваться многим. Прежде всего самому Гаагскому трибуналу: встал вопрос не только о его эффективности, но и о целесообразности существования. Во-вторых, Западу: для него приговор Милошевичу снял бы все этические вопросы, связанные с бомбардировками Югославии 1999 года. В-третьих, Сербии: там рост антигаагских настроений на волне раскручиваемого националистами лозунга "Гаагские судьи — убийцы!" сделал практически невозможной выдачу трибуналу остающихся на свободе обвиняемых. И наконец, России: смерть балканского диктатора поставила Москву на грань серьезного выяснения отношений с Западом о судьбе Гаагского трибунала.
То, что багдадский трибунал успел приговорить Саддама Хусейна, снимает, казалось бы, все потенциальные дилеммы. Раз главный виновник иракской трагедии наказан (да к тому же вкупе с главными подельниками), стало быть, неуместны вопросы о законности операции по его свержению, об эффективности новой системы власти в Ираке и, наконец, о том, кто виноват в гибели тысяч людей в постсаддамовский период.
Эти вопросы (не дойди дело до приговора Саддаму), задавали бы все чаще, но сейчас их ставить, скорее всего, не будут. Теперь инициаторы суда над диктатором смогут сказать: суровый приговор означает, что справедливость непременно восторжествует, и это должны помнить все диктаторы — в этом и есть ключевое значение приговора Саддаму Хусейну.
Впрочем, и приговор бывшему иракскому диктатору, даже будучи произнесенным, снял далеко не все вопросы. Главный из них: раз уж вердикт багдадского суда доказывает неизбежность справедливого возмездия для диктаторов, то как быть с теми авторитарными правителями, кто вовремя успел соскочить с поезда, конечной станцией которого мог бы стать международный трибунал.
Таких при желании в мире можно отыскать немало. На совести у них немало деяний, мало чем отличающихся от того, что совершили Слободан Милошевич или Саддам Хусейн. Но в отличие от них они сумели воспользоваться удачно складывающимся историческим моментом, чтобы продать себя мировому сообществу в качестве региональных партнеров и гарантов мира, попросту — нужных людей.
Кстати, до того, как стать "балканским мясником", Слободан Милошевич числился на Западе "гарантом мира в Боснии". Да и Саддам Хусейн тоже не всю жизнь был для Запада кровавым диктатором. Но об этом в приговоре багдадского трибунала ничего не говорится. Иначе его цена была бы слишком высокой.