Мы собирались в кино. Дети копошатся безумно долго (имеют право, если подумать). Я в какой-то момент спросил их, конечно, можно ли делать все то же самое, только в два раза быстрее. Потом еще раз спросил. Маша все равно не расслышала и переспросила Ваню, чего я хочу.
— Да ничего,— сказал Ваня.— Да это наш Кузенька с жиру бесится.
По-моему, дело в сказке было так. Жил домовенок Кузя. Его похитила Баба-яга, чтобы у нее жил в доме домовенок. Но она пожалела об этом. Она уже через пару дней готовила ему ватрушки, а он требовал, чтобы это были пирожки, потому что он не любит ватрушки. Ну, он и дальше голосил все время. И когда сорока прилетела как-то к ним, она спросила:
— Это кто у вас орет-то?
— Да это наш Кузенька с жиру бесится,— говорит Баба-яга.
Вот это Ваня и вспомнил.
Мне ничего адекватного вспомнить не удалось.
Потом мы приехали в кинотеатр. До сеанса был еще час. Мы заказали еду. Пока мы ее ждали, Ваня, сидя за соседним столиком, делился с Сашей и Леней последними основными событиями в своей жизни.
— А я вчера съел две пачки конфет, и все конфеты разноцветные! — сообщил он.
— Не может быть! — ахнул Саша.
— Две?! — переспросил Леня.
— Две,— повторил Ваня.
— Маша, это правда? — спросил Саша Машу.
Маша подтвердила.
— А откуда Ваня взял две пачки конфет? — спросил Саша Машу.
— А нам папа привез из командировки,— сказала Маша.— Одна пачка моя была, между прочим.
Я понимал, что сейчас творится в душах Саши и Лени. Дело в том, что родители держат этих детей в такой строгости, что они не пьют колу, не едят чипсы (у них, по-моему, аллергия на все вредное) и вообще очень хорошо воспитаны. Они не стали бы есть и этих конфет. Я уверен — ни одной. А уж целую пачку конфет... А уж две... Нет, две пачки конфет — это кошмарный сон Саши и Лени.
И вот теперь перед ними сидел мальчик, который съел две пачки разноцветных конфет.
— Ваня, ты правду говоришь? — еще раз тихо спросил Саша у Вани.
Ваня опять подтвердил, уже нехотя. Он стал терять интерес к этой теме. А у Саши с Леней он только стал появляться.
— Папа,— обратился Саша к своему папе,— Ваня говорит, что съел две пачки конфет. Это правда?
— Не знаю,— пожал плечами Сашин папа.— Вообще-то зачем Ване врать?
— А ты спроси у его папы,— попросил Саша.
Сашин папа спросил у меня, правда ли это. Я сказал, что правда, за которую я отвечаю, состоит в том, что я привез детям две пачки конфет, и они, судя по рисунку на упаковке, действительно были разноцветными.
— Спросите, пожалуйста, у Вани,— умоляюще сказал мне Саша,— правда это или нет.
Я вдруг понял, что для него это вопрос жизни и смерти. Он должен был понять, правильно ли он жил все это время. Он мог еще успеть, если это окажется правдой, что-то переосмыслить в своей жизни. И в его представлении я был, наверное, единственным человеком, кому Ваня мог сказать всю правду.
Я спросил Ваню, правда ли это.
Ваня долго молчал.
Потом сказал, или нет, буквально выдавил из себя:
— Нет, неправда.
— Это неправда! — воскликнул Саша.— Неправда!
— Как неправда? — хором переспросили мы с Машей.
— Одна красненькая куда-то закатилась,— сказал Ваня и разревелся.