абстрактная живопись
В галерее "Ателье 'Карась'" киевлянин Анатолий Криволап выставил самую масштабную ретроспективу своих работ за последние десять лет. Космические ландшафты по "Структурам" художника изучала ЕЛЕНА РЫБАКОВА.
Об Анатолии Криволапе, которому никак не больше пятидесяти, принято говорить, что он патриарх и опора всей новейшей украинской живописи. То есть опирается живопись не лично на него, а на целое объединение, возникшее на закате перестройки, а сформировавшееся еще раньше и не в последнюю очередь благодаря институтскому классу Татьяны Яблонской, из которого вышли почти все состоявшиеся киевские художники. Будущие патриархи "Живописного заповедника" поначалу прославились тем, что громче других стали говорить слово "нет": распрощались с советской казенщиной, потом отмели все обязательные жанры, а пришли в итоге к тому, что вообще отказались изображать любые конкретные предметы. Они ездили на пленэры в свой любимый Седнев недалеко от Чернигова и часами писали не небо, елки и облака, а микродраму голубого, зеленого и прозрачно-белого.
В этом смысле для Анатолия Криволапа за два с лишним десятилетия ничего существенно не переменилось. Одно время он увлекался писанием обнаженной натуры, потом ненадолго переключился на инсталляцию и подготовил проект "Живописные контрапункты". Главным же делом все эти годы по-прежнему оставалась "чистая" живопись — штрихи, пятнышки, линии, важнее которых, как теперь выясняется, в украинских мастерских за четверть века почти ничего не создано.
Десять полотен новой выставки дают представление о том, чем художник занимался последние лет пятнадцать. Самая ранняя работа в этом собрании "новинок" — 92-го года, самая зрелая написана несколько месяцев назад. Изучать по ним, как менялась творческая манера автора "Структур",— занятие неблагодарное: Анатолий Криволап не из тех художников, для кого понятие эволюции имеет смысл. Напряжение, с которым он берется за одну и ту же тему, похоже на усердие пахаря, из года в год воюющего с одним засушливым участком земли. От привыкания и однообразия спасает страсть, доходящая в случае Анатолия Криволапа до какого-то бешеного накала,— такой выброс энергии, конечно, нельзя сымитировать, а с каждой следующей картиной можно только пережить заново.
Если к этим абстрактным композициям подыскивать какой-то сюжет, выбор, наверное, следует остановить на самых древних мифах. Борьба хаоса с космосом у художника выглядит как столкновение цвета и формы: густые мазки, которым он пытается задать какой-то геометрически выверенный ритм, каждый раз разрывает изнутри деструктивная, не признающая никаких законов энергетика цвета. Генеральная тема, как в музыке, бесконечно варьируется, дробится на множество составляющих, проигрывается в любой гамме — от малиново-лиловой до землисто-охряной. Цвета спектра выкладываются на полотно то по принципу контраста, то с переходом от основного тона к оттенкам, хотя и самих красок в этом доисторическом фрагменте мира еще нет — любой цвет не определился до конца со своей природой и каждую минуту грозит переметнуться в чужой лагерь.
При всех космогонических страстях работы Анатолия Криволапа напрочь лишены дешевой патетики. Истовость, с которой все это сделано, и космическое брожение первобытных стихий на холсте пребывают в явном соответствии — ни единой щели, чтобы заподозрить кокетство или фальшь. Усомниться, что так оно то ли в космосе, то ли на чьей-то первой палитре и было, тоже не получится — здесь все слишком по-настоящему. Кому в конце концов и знать, как не патриарху.