фестиваль театр
В Омске проходит традиционный театральный фестиваль "Молодые театры России", организованный местным "Пятым театром". Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Омскому "Пятому театру" исполнилось шестнадцать лет, хоть паспорт получай. Однако гражданскую зрелость он проявил задолго до того, как достиг возраста дееспособности — несколько лет назад здесь решили раз в год собирать в Омске театры-сверстники: чтобы сравнивать опыты взросления в условиях новых возможностей и новых опасностей. Уже сам список театров, участвующих в нынешнем фестивале, заставляет в который раз почувствовать разницу между понятиями "молодой" и "новый". Взять хотя бы московский театр "Et Cetera", открывший фест спектаклем "Шейлок". Театр этот формально молод, но кому придет в голову судить эту обычную московскую репертуарную "машину" по меркам новизны? Он быстро повзрослел и заматерел, стал тяжелым на подъем и мало чем отличается от многих из тех, кто старше на несколько исторических эпох.
Другая крайность — холить и лелеять свой молодой задор. Хочешь не хочешь, а новым театрам нужно встраиваться в ежедневный режим работы для обычного зрителя, особенно если речь идет о провинции. Следовательно, нужно осваивать репертуар, востребованный публикой. "Пятый театр" показал на фестивале премьеру "Преступление на двоих" по пьесе популярного современного французского драматурга Эрика Эммануэля Шмитта. У этого бульварно-интеллектуального детектива есть все шансы стать хитом. Господин Шмитт написал историю двоих, мужчины и женщины: герой пережил потерю памяти и теперь с трудом возвращается к себе, а героиня пытается не то помочь, не то помешать ему. По ходу дела вскрываются все новые и новые обстоятельства общего прошлого героев. Очевидно, что постановщик должен найти игровую модель, которая сделала бы пьесу увлекательной. Молодой режиссер из Риги Гирт Эцис выбрал самую традиционную для России и, как выяснилось, не самую удачную для такого материала модель — вместе с актерами Мариной Долганевой и Виталием Семеновым он решил медленно разбираться с текстом и с подтекстами. Медлительность осталась, но действие не обрело подлинного психологического напряжения. Хотя сохранило ощущение честности работы. Как выяснилось, далеко не всем новым театрам это качество присуще.
"Свободный театр" из Минска рекомендует самого себя как "единственный нелегальный театр" Европы. Находясь в оппозиции к режиму Александра Лукашенко, театр работает практически без афиш, сообщая по телефону потенциальным зрителям о месте и времени очередного представления. Этими местами могут стать бар, бистро, а то и чисто поле. Конечно, клуб — самое подходящее место для спектакля "Поколение jeans", который в Омске пришлось играть на обычной сцене.
Первый, кого вспоминаешь на минском спектакле,— Евгений Гришковец. "Поколение jeans" — монолог от первого лица, произносимый Николаем Халезиным, драматургом, режиссером и основателем "Свободного театра" под аккомпанемент музыки стоящего здесь же, на сцене, диджея. Ни тем сценическим обаянием, ни той наблюдательностью, которую не отнять у Евгения Гришковца, господин Халезин, к сожалению, не наделен. Но все же монолог бывшего минского фарцовщика, промышлявшего на толчке добытым у редких в то время иностранцев джинсовым товаром, пересыпан точными и занятными бытовыми деталями. Но личный опыт господина Халезина никак не примеришь на себя. Наверное, оттого, что самовлюбленность его (или, скажем деликатнее, его лирического героя) перевешивает желание выйти на эмоциональный диалог со зрителем.
Причина надменности минского актера вскоре становится понятной. Вторая, гораздо длиннее первой, часть спектакля посвящена диссидентской деятельности Николая Халезина — без надобности подробный, монотонный и исполненный страдальческого самолюбования и угрюмого пафоса рассказ о злоключениях участника минских демонстраций, несколько раз попадавшего в КПЗ. Актер размахивает флагами причастных к белорусским событиям стран, поминает чешского студента Яна Палаха, совершившего самосожжение в 1968 году, уговаривает зрительный зал выкрикнуть здравицы свободе, но никакого эффекта не достигает. Не потому, что публика российской глубинки черства к проблемам несвободного общества, и не потому, что к началу третьего часа этого представления народ уже физически утомлен. А потому, что по большому счету господину Халезину нет никакого дела до публики.
Он не стремится найти контакт, он сурово пытается доказать свое моральное превосходство. И продать его подороже. Такой молодой "Свободный театр" должен от души желать господину Лукашенко здоровья и процветания — пади завтра режим батьки, послезавтра театр будет осмеян у себя же дома. Хотя бы за использование джинсов в качестве символа свободомыслия.