Надо смотреть правде в глаза: переезд за город — это маленькая эмиграция. Переезд за город отличается от поездки за город точно так же, как эмиграция — от туризма. Основные отличия растолковывает ВАЛЕРИЙ ПАНЮШКИН.
Отъезд
Как-то все не можешь решиться. Загородный дом построен, но полон недоделок, и эти недоделки являются хорошим поводом, чтобы откладывать решительную минуту переезда. Знавал я людей, твердо решивших жить за городом, построивших дом, но не переезжавших туда годами, потому что газон, дескать, еще не вполне прижился, и собаки его потопчут. Или потому что ручка к входной двери не прикручена, и непонятно, как открыть дверь. Или потому что... Знаете ли, загородный дом — это такая по определению незаконченная вещь, что всегда можно найти повод не переезжать в него, пряча за кучей бытовых мелочей собственное малодушие.
Я тоже откладывал переезд на дачу долго. Это было давно — в 1999 году. Дом в 18 км от Москвы стоял практически готовый, а я с упорством, достойным лучшего применения, каждый день выдумывал себе такую работу на завтра, чтобы вставать надо было в шесть утра. И каждый день поэтому мы не могли переехать, ибо на даче пришлось бы вставать в четыре. И вот презюмировалось, завтра я расправлюсь с неотложными делами, а послезавтра на досуге мы соберем личные безделушки — и прощай, Москва.
Это продолжалось месяцами, пока террористы не взорвали дома в Печатниках и на Каширке. Тогда после репортерской работы на руинах мне панически захотелось знать, что именно лежит в подвале моего дома. Мы за час собрали все необходимое, включая няню, погрузились в машину и вот уж действительно уехали.
Возле магазина на центральной площади поселка стоял грузовик с картошкой. Я торжественно купил два мешка и из десятой части купленных корнеплодов нажарил целую сковороду френч-фрайза, дабы убедиться, что в мешках действительно картошка, а не гексоген. После чего снес мешки в погреб, высыпал в деревянный ящик и пару раз за вечер наведывался в погреб любоваться тем обстоятельством, что под домом у меня — уверенность в завтрашнем дне.
Я вообще полагаю, что переехать жить на дачу без внешнего стимула практически невозможно, как невозможно без конкретного повода уехать в эмиграцию. Как поэт Иосиф Бродский, чтобы эмигрировать, ждал, пока его вышлют, и накануне отъезда писал письмо Брежневу в надежде отмотать судьбу назад. Так, например, и добрая моя подруга дотянула с переездом на дачу до того самого дня, когда в ее квартиру приехали вселяться с мебелью и фикусом в кадке новые владельцы, предводительствуемые бригадой молдавских ремонтных рабочих.
Это трудно — решиться на эмиграцию, я понимаю. Всякий человек чувствует, что переезд на дачу изменит его жизнь радикально. Но на самом деле даже в кошмарных снах горожанину не могут привидеться истинные проблемы, ожидающие его на даче, если там жить, а не приезжать туда в гости.
Первые два года
Люди, пожившие и прилично устроившиеся в эмиграции, рассказывают, что, как бы удачно ты ни освоился впоследствии, первые два года все равно пугающе трудны. Даже в самом хорошем доме и при самом благоприятном состоянии банковского счета эмигрант поначалу боится совершенно нестрашных вещей, одновременно пренебрегая настоящими опасностями. В Нью-Йорке эмигрант, например, боится зайти в абсолютно благонамеренное метро, зато смело останавливается у закусочной в Южном Бронксе и с интересом разглядывает наркоторговцев в Гарлеме. В Йоханнесбурге эмигрант наотрез отказывается обедать даже поблизости от пригорода Соуэто, где кормят вкусно и практически даром, зато без всякой опаски колесит на автомобиле по Сити, не опуская замков, пока какой-нибудь великан не вытащит эмигранта на мостовую, не оглушит ударом в ухо и не украдет бумажник.
Так же и с загородным домом. В первую ночь лежишь и слушаешь. Необъяснимые стуки. Таинственные поскрипывания. А вот как будто бы кто-то барабанит в дверь, перелезши, вероятно, через забор, что само по себе уже не свидетельствует о добрых намерениях. А вот как будто бы кто-то ходит по крыше. А вот, похоже, злокозненные соседи выбросили в канаву младенца, и тот плачет в канаве, наглотавшись грязи, и надо бы спасти его, но боязно открыть дверь. А вот совершенно отчетливо человек за окном кричит дурным голосом: "Пожар!"
Как показывает опыт, должно пройти года два, чтобы дачный житель научился знать объяснение всем ночным звукам. Надо прожить в загородном доме две зимы и два лета, чтобы понять. Необъяснимые постукивания — это застрял в системе отопления маленький и совершенно безвредный пузырек воздуха. Поскрипывает дом потому, что рассыхаются деревянные балки. В дверь никто не стучит, а стучит в крышу крыльца раскачиваемая ветром ветка липы. По крыше ходит не человек, а всего лишь ворона, прыганье которой столь громоподобно потому, что не надо было класть металлочерепицу, а следовало разориться на черепицу керамическую. В канаве плачет не младенец, а кошка, причем соседи не выбросили ее, наоборот, ищут, сбиваясь с ног, по всем окрестностям, и особенно настойчиво ищет соседская бабушка — профессор, доктор филологии, совершенно сумасшедшая и знающая наизусть "Евгения Онегина", включая восьмую главу. Наконец, то, что человек кричит: "Пожар!" — совершенно не свидетельствует о пожаре. Вероятнее всего, кто-то из живущих неподалеку в блочном доме бывших работников бывшего санатория забрел в поселок и, пытаясь привлечь к себе внимание, орет нечто, на его взгляд, более трогательное, чем честная просьба о тридцати рублях на водку.
Должно пройти два года, чтобы дачный житель научился отличать реальные проблемы от мнимых, более того — разрешать реальные проблемы. Например, сломался водопровод. В городе есть ЖЭК, а на даче куда звонить? Или вот вы пригласили гостей на день рождения, но вдруг погасло электричество. У вас есть электрогенератор? У вас есть в доме свечи, кроме тех, что на торте? А хорошо ли у вас гидроизолирован подвал и знаете ли вы, как бороться с плесенью, если после особо снежной зимы подвал затопит талой водой? В первый мой год дачной жизни я целыми днями весь май и половину июня откачивал из подвала воду, так что насос у меня под домом гудел беспрерывно, а шланг пролегал у меня от погреба к входной двери, и дверь невозможно было закрыть. На второй только год я догадался, что пытаюсь откачать грунтовые воды, выливая их в грунт, из-под которого откачиваю. Плюнул и перестал — вызвал рабочих с кирпичами и битумом.
А знаете ли вы в лицо жука, объедающего всякое хвойное дерево до состояния хвороста, или вы собираетесь попущать жуку обгладывание до тех пор, пока лес первой категории у вас на участке не превратится в хворост? А что делать с мышами, которых приносит вам в подарок кошка? А что делать с собакой, если ее покусала дикая лиса? А калоши-то хоть есть у вас или вы собираетесь по утрам в халате и с чашкой кофе в руках выходить в сад, обувшись в туфли Bally?
Наиболее распространенной ошибкой новоиспеченных дачников является мысль, будто можно нанять кого-то, кто будет день за днем решать все столь непривычные для горожанина дачные проблемы. Я тоже пытался произвести няню в управляющие, чтобы замечала в сосновых ветвях жука и вызывала садовников, чтобы порола кошку веником и отучала приносить в дом располовиненных мышей, чтобы рекрутировала рабочих по весне отгребать снег от дома. Вотще! Няня только стала хуже ходить за детьми, и времени на обсуждение с няней безмозглости рабочих у меня уходило значительно больше, чем если бы я просто раздавал задания безмозглым рабочим, журил бы их матерно за плохую работу или, в конце концов, делал бы всю работу сам.
Рассказывают, будто есть под Москвой такие элитные поселки, в которых быт абсолютно налажен и не надо тратить время на борьбу с жуком и мышью. Однако же, как ни позвонишь знакомым, живущим в таких поселках, они обязательно не могут говорить, ибо присутствуют на поселковом собрании, а при встрече они обязательно жалуются на заоблачные суммы, которые приходится платить за прочистку канализации.
Рассказывают, будто существует такая сумма денег, которую можно раздать всевозможным подъедающимся вокруг подмосковной недвижимости кровопийцам, чтобы газон вовремя был скошен, крыша вовремя отремонтирована, дорожки расчищены, помойка вывезена. Так вот, мне кажется, нет такой суммы денег. Мне кажется, дачные рабочие способны освоить любой бюджет, и все равно водопровод, канализация, сад и автоматические жалюзи не будут такими, какими представлялись дачному жителю в мечтах.
Место в раю
Что же делать, вы спросите? Обязательно что-то делать. Копать что-нибудь, красить, нанимать рабочих, разводить цветы, принимать гостей, растить детей, стареть. Только медленно, не торопясь и не надеясь достичь идеала. Жизнь на земле — в сельскохозяйственном смысле этого слова — предполагает неспешный, неазартный, но зато постоянный труд от зари до зари. Даже господа, если вспомнить Толстого и Чехова, жили на земле в каких-никаких трудах.
Когда у меня ломается водопровод, я звоню водопроводчику, договариваюсь, что тот приедет завтра, а сам неспешно бреду с ведрами к колодцу и смотрю, как вороны — не иначе как ради гимнастики — сшибают друг друга с ветвей довольно большого вяза.
Когда надо поколоть дрова для очага, я тихонько колю их, и часто кто-то из гостей вызывается помочь мне. Один спортивный человек, у которого не получалось колоть дрова достаточно ловко, даже подарил мне фантастический канадский колун, который сам я ни за что не купил бы, ибо он стоит как бриллиантовая диадема.
Когда надо собрать неестественно щедрый урожай яблок, я разрешаю шестилетней дочке лазать по верхним веткам, что вообще-то девочке запрещено. Девочка лазает по ветвям, собирает яблоки и думает, будто я наконец-то уступил ее ультимативным требованиям. На всякий случай я притаскиваю под яблоню матрас. Теперь, стало быть, у нас проблема с матрасом.
Главное — никуда не торопиться. Если надо покрасить дом, так ведь его и в следующем году надо будет покрасить. Разумнее, согласитесь, покрасить в следующем году. Если надо ехать на работу, а на въезде в Москву пробки, так, может быть, лучше не ехать. Если надо покосить газон, то приедет же послезавтра в гости девушка, обожающая косить газоны.
Всякий раз, когда жена просит меня срочно сделать что-нибудь по дому, я отвечаю: "Сейчас, покатаюсь на велосипеде и обязательно сделаю, любимая".
Я катаюсь на велосипеде часа два. Часто к моему возвращению проблема рассасывается сама собой. Если не рассасывается, я решаю ее. Я не отлыниваю от работы, просто не форсирую и не изображаю бурную деятельность, приберегая театральные способности для города.
Хорошо сидеть в беседке, смотреть на огонь и жарить на углях болгарские перцы. Хорошо замечать, как выросло выше человеческого роста посаженное пять лет назад деревце. Я люблю ухаживать за этим деревцем. Однако, если деревце засохнет, я выкорчую его из земли без сожалений.