выставка современное искусство
В московской галерее Гари Татинцяна открылась выставка Ясумасы Моримуры "Театр одного художника". Японский фотохудожник, знаменитый своими перевоплощениями в западных кинозвезд и персонажей европейской живописи, представлен сериями работ, посвященных "Капричос" Франсиско Гойи и произведениям мексиканской художницы Фриды Кало. Испанского визионера и культовую художницу ХХ века в версии made in Japan рассматривала ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Уже два с лишним десятка лет японский художник Ясумаса Моримура самозабвенно разыгрывает свой персональный маскарад по мотивам западной культуры. В его репертуаре есть все главные иконы кинематографа: Лиз Тейлор, Марлен Дитрих, Рита Хейворт, Брижит Бардо и, конечно, непременная Мэрилин Монро. И вся классика живописи — от Рембрандта до прерафаэлитов и от импрессионистов до Синди Шерман. Не говоря уже о Джоконде, которая на свой лад является столь же обязательным номером для игры с историей искусства, как Мэрилин — для любого шоу двойников.
В отличие от Синди Шерман, начавшей свою карьеру художника-трансформера, создающего костюмированные "антиавтопортреты" по мотивам кино и живописи, гораздо раньше, чем японский художник, Ясумаса Моримура занимается не стилизацией несуществующих, но возможных фильмов и полотен, но прямыми и немедленно опознаваемыми цитатами самых хрестоматийных образов, причем цитировать он предпочитает именно то, что многократно цитировалось и до него. Те же "Капричос" Гойи до Моримуры обрабатывал Сальвадор Дали. Что же до Фриды Кало, то японский художник создавал свой цикл "Внутренний диалог с Фридой" в 2001 году — примерно тогда же, когда снимался пафосный голливудский байопик, посвященный мексиканской художнице, и пресса успела обсудить все возможные кандидатуры на главную роль, включая Мадонну и Дженнифер Лопес (что окончательно канонизировало Фриду Кало в качестве не только одной из фигур поп-пантеона, но и своего рода модной "маски").
Ясумаса Моримура предпочитает позировать в женских образах, но отнюдь не ограничивается ими. Японский художник не столько "транссексуал", сколько единственный в своем роде "транснационал": он готов преображаться и в женских, и в мужских персонажей, но только из иноземной культуры. Свои автопортреты в виде автопортретов Фриды Кало Ясумаса Моримура оформляет как настоящие предметы культа: внушительных размеров произведения, напоминающие скорее живопись, чем фотографию, обрамлены мишурными окладами с розочками из фольги в том китчево-религиозном стиле, который сегодня, кажется, уже давно перестал быть чем-то сугубо католическим и латиноамериканским и сопутствует всем мировым религиям. Впрочем, несмотря на это явное "обожествление", самого Ясумасу Моримуру нельзя обвинить в нарциссизме. Напротив, в его готовности полностью раствориться в том или ином известном образе есть некое почти жертвенное смирение. Его произведения — не просто костюмированные фотографии, но продукт изощренной смешанной техники, сочетающей компьютерный монтаж и ретуширование, в результате которых сама реальность позировавшего автора оказывается полностью стертой.
Может показаться, что японскому художнику совершенно все равно, в кого именно из равно чуждых героев западного пантеона преобразиться для очередного проекта. Однако на выставке в галерее Татинцяна начинаешь подозревать, что и с Фридой, и с Гойей его все же связывают особые отношения: настолько убедительными выглядят его версии. И, пожалуй, именно в этих относительно новых (2001-2004 годы) сериях Ясумаса Моримура позволяет себе отчетливо японизировать первоисточники. Мексиканская художница, вполне сознательно доведшая собственный экзотизм едва ли не до гротеска, у Ясумасы Моримуры выглядит героиней даже не кабуки, а японского театра марионеток — персонажем, заведомо обреченным на "сувенирность". Особенно ощутимо это в видео, где пышно одетая и покрытая густым маскообразным гримом "Фрида" механически-жеманно повторяет пару ключевых испанских слов типа amor и revolucion, в то время как Моримура, предстающий здесь и в собственном облике печального и хрупкого японского джентльмена, меланхолически аккомпанирует ей на синтезаторе. А "Капричос" оборачиваются японскими страшилками-"квайданами": вместо гойевских старух и бесов у Моримуры появляются рогатые демоны театра но. Впрочем, вся эта контрабандная японщина выглядит еще одним знаком все того же совершенно некритического фэнского "обожания" заведомо чужой культуры, в которую невозможно войти, но зато можно "одомашнить".