На Новой сцене Большого театра Московский областной государственный театр "Русский балет" отпраздновал свою четверть века гала-концертом "Праздничный фейерверк". ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА поразилась амбициозности режиссерского замысла и неадекватности его воплощения.
25 лет назад "Русский балет" назывался скромнее — Ансамбль классического балета Московской областной филармонии, и возглавляла его балерина Большого театра Ирина Тихомирнова. На юбилейном вечере выяснилось, что свое звучное имя труппа получила года два спустя, когда под руководством уже Вячеслава Гордеева поставила свой первый "полнометражный" балет — "Лебединое озеро". Новый руководитель "Русского балета" оказался предприимчивее предшественницы: в оставшиеся советские годы труппа не вылезала из-за границы. Ходили совсем уж невероятные слухи, что некоторые артисты даже покидали удачливый коллектив из-за того, что месяцами не видели свои семьи. В постсоветские времена у "Русского балета" появились конкуренты со схожими названиями ("Национальный русский балет", "Имперский русский балет") и идентичным репертуаром, состоящим из классических балетов, адаптированных к возможностям гастрольных коллективов. "Русский балет" в конкурентной борьбе подрастерял ценные кадры, но выстоял.
Однако на юбилейном вечере об этих конкурентах-пигмеях руководитель "Русского балета", автор и режиссер гала-концерта Вячеслав Гордеев и не вспоминал. Необъявленной, но подразумеваемой мишенью его критических стрел стал Большой театр. Из сценария вечера следовало, что лучшие традиции московского балета именитые педагоги Большого театра передали на хранение "Русскому балету", а Большой остался ни с чем. Демонстрировалось это так: на задник проецировали уникальные кадры с кем-нибудь из танцующих грандов — Мариной Семеновой, Асафом Мессерером, Галиной Улановой, — голос за кадром рассказывал, как деятельно они сотрудничали с "Русским балетом", а современные артисты "живьем" продолжали танец великих предшественников.
Задумано было лихо, но эффект получился обратным. Вот на экране располневшая, невыворотная, но совершенно неповторимая Марина Семенова с царственной невозмутимостью почти "пешком" проходит вариацию Одетты. А на сцене то ли пять, то ли шесть трудноразличимых "лебедиц" изо всех сил тянут ноги, подменяя друг друга в объятиях общего принца — то ли доказывают, что в "Русском балете" незаменимых нет, то ли настаивают, что в этом коллективе каждая артистка прима. Знаменитый экранный бег улановской Джульетты продолжило безликими арабесками и поддержками аморфное белокурое создание. В кино корявый Шамиль Ягудин неистовствовал в роли Пана, а на сцене ладно скроенный юноша подпрыгивал нечто безмятежное, лишь отдаленно напоминающее экранный танец.
К концу первого акта пафосное мероприятие помимо воли организаторов стало походить на капустник: хранители наследия словно намеренно пародировали классические образцы. Некий херувим в голубой жилетке выдавал себя за шляхтича Вацлава, а его принцесса — за пушкинскую Марию, причем зрителям предлагалось поверить, что их кукольный дуэт и есть известное адажио из "Бахчисарайского фонтана" (это все равно как если бы вам сыграли на расческе "Во поле березка стояла" и объяснили, что на самом деле вы слышите фрагмент из симфонии Чайковского). Крепкая улыбчивая девушка, загримированная в стиле недорогого борделя, в компании трех дружественных клиентов азартно притоптывала ножками и помахивала ручками, а потом вся команда "Русского балета", выстроившись в шеренгу, двинулась строем на авансцену. Полагалось считать, что это — знаменитый "Танец басков" и сцена "Штурм Тюильри" из балета "Пламя Парижа". В доказательство на экране запустили аналогичный кинофрагмент 60-летней давности — и лучше было этого не делать: контраст между развеселой сценической толпой и киношным "революционным французским народом" был слишком разителен.
Во втором отделении Вячеслав Гордеев позиционировал "Русский балет" как актуальный коллектив. "Современности" на целый акт не набралось, пришлось пригласить Ларису Лежнину и Алтина Кафтиру из Национального балета Нидерландов с дуэтом на музыку Вагнера в постановке Уэйна Иглинга. Это любовное адажио особой тонкостью не отличалось, напоминая своим громокипящим пафосом советский номер — какое-нибудь прощание офицера с женой перед отправкой на передовую. "Антисоветским" дуэт сделали чересчур изобретательные поддержки, плотность хореографии, стремительный темп и безукоризненное — точное и страстное — исполнение. Сравнение оказалось невыгодным для собственных творений Вячеслава Гордеева — номеров "Мираж" и "Океан и жемчужина", инфантильных по замыслу и скудных по лексике.
В апофеозе, поставленном на музыку шуточного музыкального "биса", присланного Владимиром Спиваковым в подарок труппе, зрителям пообещали уже запланированную пародию — "на новомодные тенденции" и "попытки затушевать границы стиля". После такой обличительной акции авангардисты во главе с Уильямом Форсайтом могут перевести дух: "Русский балет" сумел спародировать лишь собственный ежеутренний класс да любимые своим худруком трюки, поручив мужские женщинам и наоборот. Подлинным же апофеозом стало награждение Вячеслава Гордеева орденом Петра Великого I степени "за заслуги и большой личный вклад в развитие искусства". Народному артисту СССР его вручил настоящий генерал-лейтенант — первый вице-президент Академии безопасности, обороны и правопорядка. Неужели это означает, что у неутомимо гастролирующего "Русского балета" есть миссия поважнее пропаганды русского балетного наследия?