выставка современное искусство
В Государственном центре современного искусства открылась выставка Игоря и Светланы Копыстянских "Розовое и белое". Полиэкранная видеоинсталляция художников вдохновлена творчеством Даниила Хармса. Побывавшая на выставке ИРИНА Ъ-КУЛИК не обнаружила в инсталляции ни одного розового пятна и ни одного хармсовского слова, что не помешало ей оценить правомочность нового прочтения прославленного обэриута.
Художники Копыстянские начинали свою творческую карьеру в андерграундные 1970-е годы. В то время они экспериментировали в области перформанса, фотографии и концептуальных фильмов, которые они снимали на любительскую, восьмимиллиметровую кинокамеру. Однако большинство их фильмов того времени не сохранилось. У российской публики творчество художников, с 1988 года живущих в Нью-Йорке, ассоциируется, наверное, прежде всего с коллажами, объектами и инсталляциями в несколько вычурном постмодернистском духе — именно такого рода произведения Копыстянских продавались на историческом московском аукционе Sotheby`s в 1987 году, после успеха на котором художники и решили продолжить карьеру за рубежом. Игорь и Светлана Копыстянские часто использовали имитацию старинной живописи, а также включали в свои произведения всевозможные письмена, манускрипты и фолианты, разрабатывая вполне в борхесовском барочном духе тему мира как текста.
Инсталляция "Розовое и белое" тоже не обошлась без отсылки к литературному первоисточнику, а именно к "Случаям" и другим текстам и трактатам Даниила Хармса. В самом по себе обращении художников к творчеству прославленного обэриута нет ничего неожиданного. Хармс в качестве своего рода предтечи всего российского современного искусства — фигура уже не только канонизированная, но и банализированная. Без его влияния, наверное, не обошелся высоколобый московский концептуализм, и прежде всего Илья Кабаков, сюжеты альбомов которого построены по вполне хармсовской абсурдистской логике. Но где-то с перестроечных времен 1980-х Хармс, проиллюстрированный Леонидом Тишковым или Александром Джикией, работающими в комиксно-карикатурной эстетике, постепенно превращается в этакого мастера черного юмора и социальной сатиры и покровителя всевозможных сомнительных арт-капустников.
Впрочем, "Розовое и белое" Игоря и Светланы Копыстянских радикальным образом меняет как стереотипное восприятие Хармса, так и представления о творчестве самих художников. Их видеоинсталляция минималистически прозрачна и совершенно чужда всякой литературности и иллюстративности. Цветной видеофильм, озаглавленный, собственно, "Incidents" ("Случаи"), никоим образом не претендует на то, чтобы быть экранизацией одноименного цикла хармсовской прозы. Это своего рода документальный очерк нравов и повадок неодушевленных предметов, несколько напоминающий то видео, которое снимал один из героев "Красоты по-американски". Вот, клацая створками-челюстями, погнались друг за другом две пластиковые коробки от гамбургеров. Вот грациозно свиваются в любовных ласках обрывок афиши и старая газета. Вот, стелясь над асфальтом, устремляется куда-то по своим делам черный пластиковый пакет для мусора — и внезапно воспаряет в небо, подхваченный случайным порывом ветра. Виртуозно снятый и смонтированный фильм (художники работали над ним целых два года, регулярно "охотясь" с камерой на автостоянке в Челси) показывает мир не столько забавный (как большинство попыток оживить неодушевленное), сколько исполненный какой-то неприкаянной красоты и непостижимого для людей высшего порядка, в который и складывается весь этот ряд хаотических столкновений мусора.
Вторая часть выставки — масштабная полиэкранная видеоинсталляция, собранная и смонтированная из фрагментов старых советских учебных фильмов, найденных художниками, как они уверяют, на помойке. Никакой столь любимой деятелями отечественного современного искусства умилительно-жутковатой советской фактуры в этих кинореди-мейдах нет. Загадочные черно-белые кадры, на которых балансирует в неустойчивом равновесии пирамида надувных шаров, распускает свой роскошный плюмаж попугай, чьи-то руки проделывают опыт по физике, кто-то примеряет глухую маску-противогаз, сшитую почему-то из пестрого ситца, а кто-то просто шнурует ботинки или демонстрирует различные выражения лица, скорее напоминают классические киноопусы сюрреалистов (ближайших эстетических родственников обэриутов). Как и в сюрреалистических фильмах, картинка размывается и расслаивается. Копыстянские накладывали друг на друга один и тот же фильм, идущий в нормальном режиме и прокрученный в обратную сторону, продолжая исследование природы времени, которое так занимало обэриутов.
Что касается вынесенного в заглавие "розового", который так и не появляется ни на заведомо черно-белых пленках в видеоинсталляции, ни в приглушенной гамме "Случаев", то, по словам Игоря Копыстянского, это своего рода дань хармсовскому абсурдизму: художник говорит, что розовый для него важен тем, что это наименее "геральдический" цвет, которого нет ни в одном флаге мира. "Розовое и белое" — это прочтение Хармса не на уровне сюжета или фактуры, но на уровне структуры, образующей его реальность, которая может показаться как гротескно-комичной, так и трагической в своей иррациональности. И именно в этой структуре Хармс оказывается близок уже не только отечественной традиции, но и вполне международному современному искусству, в контексте которого давно работают Игорь и Светлана Копыстянские.