производственная мелодрама
В прокат выходят "Компаньоны" — новый фильм мэтра американского кино Роберта Олтмена. Это история о провинциальном радиошоу, разыгранная блестящей актерской командой.
"A Prairie Home Companion" (нечто вроде "Друга степей"), так называется картина Олтмена в оригинале, и это же название ковбойско-музыкального семейного радиошоу из Миннесоты, просуществовавшего 30 лет и подсадившего на свою иглу под 40 млн слушателей во всем мире вплоть до Австралии. У нас его для пущей поэтичности нарекли "Поющий голос прерий", а фильму все же не решились дать столь старомодное название и переименовали в "Компаньона" с призвуком чего-то коммерческого.
Олтмен помещает всю картину во временные рамки одного такого шоу, которое, мы это знаем, станет последним. В нем выступают с сентиментальными песнями две голосистые сестры и дочь одной из них, которая пишет стихи о самоубийстве, двое стилизованных ковбоев шутят "плохие шутки", за сценой бродят пародийный частный детектив по имени Гай Нуар и таинственная блондинка — ангел смерти (она разбилась на машине, некстати задумавшись над очередной шуткой радиошоу). А над всеми царит бессменный ведущий программы — монстр радиобизнеса Гаррисон Киллор со своей философией, гласящей, что каждое шоу надо разыгрывать как последнее, с пресловутым Show Must Go On, даже если кто-то умирает за кулисами, и с оставшимися за плечами грешками молодости. Киллор сам написал не лишенный самоиронии сценарий фильма для Олтмена, тоже начинавшего свою карьеру на радио.
Собрав на одном пятачке Fitzgerald Theatre Мерил Стрип, Вуди Харрельсона, Томми Ли Джонса, Кевина Кляйна и еще нескольких симпатичных артистов, 80-летний Олтмен с их помощью снял гимн жизни и прощание с ней. Это также очередная глава олтменовского путеводителя по джунглям мировой, но преимущественно американской популярной культуры. После серии фильмов, посвященных джазу ("Канзас-Сити"), балету ("Труппа"), моде ("Прет-а-порте"), живописи ("Винсент и Тео") и кинематографу ("Игрок"), Олтмен возвращается к музыке в стиле кантри, ставшей темой его давнего шедевра "Нэшвилл". То, что в середине 70-х (как раз когда впервые прорезался "Поющий голос прерий") казалось революцией в жанре мюзикла и вообще жестокой правдой-маткой об Америке, сегодня выглядит добродушной стариковской ностальгией. Однако это ничуть не умаляет достоинств фильма, относящегося в богатом творчестве Олтмена к категории не шедевров, а пустячков, доставляющих удовольствие.
Когда ничего нового не имеется и не хочется сказать, остается демонстрировать безупречный мастер-класс режиссуры, которую изучают в киношколах по кадрам. В проходном фильме "Доктор Т. и его женщины" Олтмен снял налетевший на город торнадо, разведя в пространстве кадра огромное количество персонажей с решительностью и энергией молодого урагана. Не менее трудную задачу он решает в "Компаньоне", где классическое единство времени и места действия доведено до такой же концентрации, как в "Свадьбе" — еще одном давнем шедевре режиссера. Несколько клаустрофобическое ощущение мастер-класса еще больше усиливается оттого, что Олтмену вторят его исполнители: один "дает Бастера Китона", другой косит под Джеймса Стюарта, а Мерил Стрип — сама себе икона и лауреат премии Станиславского — смешно соперничает с Лили Томлин и вовсю мастерит предысторию своей героини, сделавшей аборт от пассионарного Киллора.
По-прежнему Олтмен остается непревзойденным спецом "производственных" фильмов, первым из которых стал "M.A.S.H" ("Полевой армейский госпиталь"), одна из лучших антимилитаристских черных комедий, вызвавшая гнев Пентагона. Но опять же: если объекты прежних работ режиссера — Голливуд или закулисье модного бизнеса — были представлены безжалостно сатирически и дело доходило до судебных процессов, то старость бунтаря и провокатора Олтмена оказалась вполне невинной. Его последние картины (от "Труппы" до "Компаньонов") выглядят почти заказными (некоторые ими и являются). Но что из того, все равно они на голову выше опусов нынешних нонконформистов, а звание "патриарха независимого кино" Олтмен несет с тем большим достоинством, чем сомнительнее в нынешних условиях становится сам смысл этого термина.