выставка графика
В Центре дизайна ArtPlay открылась выставка Александра Джикии "Ретроспекция", приуроченная к выходу книги художника "Полный каталог". В отличие от каталога выставка отнюдь не претендует на полноту — тут представлены в основном произведения, сделанные в 1980-1990-е годы. Перестроечную эстетику вспоминала ИРИНА Ъ-КУЛИК.
В главном зале ArtPlay собраны работы, которые прославили Александра Джикию в конце 80-х. Художник рисовал на тонких листах кальки, а работы свои подписывал не только годами, но и днями, а порой и временем суток — время, совсем было остановившееся в годы застоя, вдруг полетело, с каждым годом перестройки обретая новую прыть.
Уроженец Тбилиси Александр Джикия окончил МАРХИ, в 1996 году оказался в Нью-Йорке, где некоторое время работал плотником в Музее Гуггенхайма, а с 2000 года преподавал дизайн и рисунок в университете Билкент в Турции.
Произведения Александра Джикии — яркий образчик немедленно опознаваемого перестроечного нью-вэйва, зависающего между газетной карикатурой и андерграундным комиксом. Среди художников, так или иначе относящихся к тому же направлению, можно вспомнить и автора лиричнейших и нарочито нонпрофитных комиксов Георгия Литичевского, раннего Леонида Тишкова или раннего же экспрессионистского Дмитрия Врубеля. В конце 1980-х Джикия выставлялся в квартирной галерее Врубеля.
Мир, который представляет Александр Джикия, на первый взгляд кажется довольно-таки мрачным. Барачного вида многоэтажки заселены угрожающего вида персонажами, многие из которых носят ушанки и фуражки, погоны и бесформенные советские пальто. Обитателей этого мира подстерегает масса опасностей как реального, так и совершенно гротескного толка: от пьяных драк до представленной на одном из рисунков коллизии "Я проснулся — вот те на! На моей руке стена!".
Сам художник неоднократно говорил о том влиянии, которое оказал на его творчество Даниил Хармс,— по степени катастрофичности картинки Джикии и вправду не уступают "Случаям". Но чернушность Александра Джикии кажется все же напускной. Тут нет ни глубинного хармсовского мизантропического трагизма, ни честного цинизма настоящего трэша. Ибо на самом деле художник занимается, в сущности, искусством весьма благовоспитанным и стилизаторским. Кровожадность джикиевских сюжетов напоминает американские мультики вроде "Тома и Джерри": разодранные в клочья герои как ни в чем не бывало регенерируют к следующему рисунку, чтобы вновь с азартом предаться взаимному членовредительству.
В 1990-е годы он от перестроечной чернухи переходит к совсем уж декоративным квазиабстракциям — картинки с многообещающими названиями вроде "Муррей и труповозка" или "Удивительное соответствие внешностей и внутренностей" оказываются всего лишь роением синих, серых и черных загогулин. А в начале 2000-х предается уже полному эстетству — создает графические серии по мотивам росписей древнегреческих ваз. И хотя античным богам, героям и монстрам также не чужда известная кровожадность, про эти создания точно известно, что им ничего не грозит. Уж они-то на протяжении мировой культуры регенерировали для новых подвигов и мучений куда чаще, чем даже многострадальные Том и Джерри.