В Петербурге, в Российском этнографическом музее, начала работу выставка "Религиозные проекты". Несмотря на весьма академически звучащее название, музей вот уже в который раз дает прибежище современному искусству, не боясь даже самых радикальных его проявлений. Новая экспозиция явила редкий для Петербурга пример акции, оформленной строго по правилам концептуального искусства. Художники, в ней участвующие, как считает корреспондент Ъ КИРА ДОЛИНИНА, смогли преодолеть заранее прогнозируемые критиками разногласия и создать стильную и любопытную выставку.
"Религиозные проекты" номинально были обозначены как акция трех художников — Сергея Бугаева (Африки), Алексея Костромы и Виталия В. Несмотря на слишком уж знакомое первое имя, в сознании пришедших на вернисаж критиков и зрителей эта экспозиция выглядела продолжением целого ряда подобных "действий", которыми вот уже третий год удивляет консервативный Петербург Алексей Кострома. Но практически все предыдущие его акции представляли "вещь в себе" и не могли преодолеть сиюминутность перформанса как жанра, даже если при этом и использовались произведения других художников.
На сей раз куратор проекта Надя Букреева смогла обуздать неукротимую энергию Костромы и заставить его, наконец, перейти границу столь излюбленного художником "интроспективного действия". Победив таким образом перформансиста, она сумела справиться и с двумя другими участниками выставки, чтобы подчинить уже готовые работы своей идее и выстроить целостное экспозиционное пространство по достаточно стройной концепции.
Долго и незачем пересказывать нескончаемые тексты, которыми сопровождаются инсталляции и объекты этой выставки. Столь же тривиально было бы углубиться в рассуждения о роли религии в нашем обществе, причем рассуждать об этом в диапазоне от истории восточнославянских племен до судьбы "новой исторической общности" — людей советской формации. Все и так это живо обсуждалось устроителями и зрителями, благо материал экспозиции провоцирует на прямые аналогии и сопоставления. Но более удачной представляется не сама идея, положенная в основу выставки — рефлексия на религиозные темы, — а способ и метод экспонирования, делающий выставку единым и неделимым целым. Игра с "оцерковлением" светского (музейного) пространства придает выставке законченный характер. И если композиционно работы каждого из художников существуют отдельно, то общее экспозиционное решение вполне соответствует и архитектонике зала, и концепции всего проекта.
Стоит признать, что не все инсталляции, представленные на выставке, одинаково интересны и блистают новизной. Количество работающей бытовой техники — от стиральных машин "Вятка-автомат" до видеомониторов, — наверное, является более необходимой данью выставочной моде 2 столиц, чем художественно-оправданным приемом. Гораздо проще, но интереснее работа Алексея Костромы, чья неуемная фантазия сотворила "Кукольное распятие". Это светлое игровое пространство, где даже фигура самого художника, окрашенная в радостно-синий тон, смотрится карнавальной, а не трагедийной маской. Шедевры Дюрера, перенесенные на огромные медные листы Сергеем Бугаевым, преисполнили радостью сердца любителей старого искусства, которых так много в Санкт-Петербурге. Вознесенные над залом "надалтарные" композиции Африки могли бы стать смысловым центром экспозиции, но художник прикрыл стыдливой сеточкой лицо богочеловека на своих (то есть дюреровских) композициях. В результате зритель так и не узнал, что на месте, предназначенном Дюрером для Христа, теперь виднеется лик Ильича — излюбленного героя enfant terrible петербургского искусства Африки. Но, возможно, именно эта стыдливая маскировка стандартного соцартистского приема оказалась чрезвычайно полезной для всей экспозиции, придав ей законченную классическую стройность и простоту.