Танец города берет

Архитектурный балет Фредерика Фламана и Захи Хадид в Лионе

фестиваль хореография

В Лионе продолжается Biennale de la danse — крупнейший в мире фестиваль современного танца. Среди 29 городов--участников XII биеннале тема фестиваля — "Танец и город" — взволновала не всех. Самым равнодушным оказался Нью-Йорк, самым заинтересованным — Марсель. В марсельском "Метаполисе II", придуманном хореографом Фредериком Фламаном и знаменитой архитектрисой Захой Хадид, едва не заблудилась ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА.

Тема нынешней биеннале — дело жизни Ги Дарме, бессменного куратора лионского фестиваля. Построив в Лионе огромный театр "Дом танца", на сцене которого круглый год дают спектакли труппы со всех континентов, и организовав крупнейший в мире танцевальный фестиваль, он превратил танец в необходимую часть жизни промышленного мегаполиса. В этом году весь Лион стал огромной сценой: представления идут на добром десятке площадей, и рабочие едва успевают перетаскивать разборные подмостки с одного конца города на другой. Но далеко не все участники трехнедельного танцмарафона готовы предложить собственную трактовку темы фестиваля. Традиционно танцевальные города Буэнос-Айрес, Рио-де-Жанейро, Севилья ограничились национальным фольклором.

За актуальность отвечал Балет Марселя. Спектакль "Метаполис II" в постановке гендиректора труппы Фредерика Фламана и гранд-дамы от архитектуры Захи Хадид стал настоящей сенсацией фестиваля. На темы урбанизма 60-летний бельгиец размышляет битых три десятка лет. С начала 70-х он занимается синтезом искусств, соединяя в своих работах танец с прочими достижениями художественно-технической мысли. Добрых два десятка лет технический прогресс (и финансовые возможности автора) явно отставали от запросов господина Фламана. На авансцену мировой культуры он вышел лишь в начале этого века, когда связал два главных пространственных вида искусства — танец и архитектуру, создав балетную трилогию в содружестве с Домиником Перро, Захой Хадид и Томом Мейном (двое последних теперь лауреаты Притцкеровской премии, главной в архитектуре). Оценив результат, архитектурное сообщество доверило хореографу арт-директорство на I Международном фестивале современного танца Венецианской биеннале, а балетное — пост гендиректора марсельской труппы. В прошлом году, спустя пять лет после совместного дебюта, господин Фламан и госпожа Хадид (отвечающая за концепцию, сценографию и костюмы) сделали новый вариант своего "Метаполиса" — под номером II.

Перед началом спектакля вклад именитого архитектора выглядел скромно: три изломанные углами пологие арки, вдвинутые одна в другую, занимали правую часть площадки да на полу валялись два гигантских тряпочных рукава. Преображения начались с первыми тактами электронной музыки: тряпки, поднятые вертикально с помощью шестов, трансформировались в черно-прозрачные стены бесконечного коридора, а затем, попетляв лабиринтом, сложились в спираль Вавилонской башни — метафору любого современного мегаполиса. Арки, снабженные колесиками, принялись членить пространство причудливыми траекториями своего движения, превращаясь в мосты, эстакады, виадуки и бугры вспученного асфальта. Впрочем, оба автора не склонны демонизировать город и обличать современный ад: прогресс неизбежен, и люди приспосабливаются к жизни в фантасмагории мегаполиса с той же непреложностью, как их далекие предки к жизни в дремучем лесу. Идею исторической преемственности авторы целеустремленно проводят и в хореографии — распростерший руки обнаженный мужчина цитирует "квадрат древних" Леонардо да Винчи, и в костюмах, отсылающих к русскому авангарду.

Но, несмотря на отчетливость концепции, этот 75-минутный спектакль меньше всего похож на художественное доказательство теоретических постулатов: его сокрушительный ритм, фантастическая изобретательность визуального ряда, небывалые эксперименты с пространством превращают "Метаполис II" в захватывающий аттракцион, где глаз не успевает ухватить, а ум — поразиться все новым поворотам темы. Живое видео (камера кочует по кулисам и колосникам) проецирует на гигантский экран задника преображенное сценическое действие, делая виртуальный мир более захватывающим и многозначным, чем сама реальность. Вот танцовщик балансирует на гребне ребристой арки, на задник спроецирована только его стопа, и судорожное напряжение пятиметровых пальцев, пульсация канатов вен и каторжная работа сухожилий дают куда более выразительный образ борьбы за выживание, чем самые отчаянные движения артиста во плоти. Партерное адажио другого танцовщика преображается на экране в полет рефлексирующего интеллигента по подземному туннелю впереди мчащихся машин, а танцовщица, исполняющая на сцене бунтарский монолог феминистки, на экране превращается в защитницу исторической памяти — на ее платье транслируются кадры со взрывами старых кварталов.

Визуальные эффекты столь разнообразны и ошеломляющи, что требуется усилие воли, чтобы оценить собственно хореографию спектакля. К чести господина Фламана, она вполне самоценна — не из тех, что служат лишь материалом для видеотрюков. Бельгиец умело оперирует всеми танцевальными стилями, не пренебрегая ни классикой, ни хип-хопом. Он отлично распоряжается кордебалетом, располагая его в прихотливых рисунках и оттеняя ритмом его танца сольные монологи. Он щедро использует открытия модерниста Мерса Каннингама, лишившего авансцену композиционной доминанты и сделавшего одинаково важными все точки сценического пространства. И последнее, но немаловажное: марсельские танцовщики работают просто великолепно, сказываются усилия педагога труппы Эрика Вюана, в прошлом самого академичного премьера труппы Мориса Бежара. Фестивальная публика в зале Лионской оперы устроила архитектурно-балетному шедевру стоячую овацию. Тема фестиваля оказалась исчерпанной в один вечер.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...