Только что закрылась очередная Московская международная книжная выставка-ярмарка, которая недаром проходит именно в начале сентября. После нее настает самое "грибное" время. Но, отправляясь этой осенью в книжные магазины, не стоит забывать об осторожности: в них буйно проросли "ложные" экземпляры. Вместо шампиньона — бледная поганка. Обмануться могут и опытные книжники. В этом убедилась ЛИЗА Ъ-НОВИКОВА.
Вот свежий пример, смутивший сразу нескольких завсегдатаев книжных магазинов. На видном месте выставлена книга, в оформлении которой господствуют сине-голубые тона, а в названии сияет слово "Лед". Но это вроде бы не должна быть трилогия Владимира Сорокина "Путь Бро", "Лед", "23000", потому как была она событием конца прошлого года. И действительно, приглядевшись, обнаруживаем, что новая книга называется "Чувство льда" и автор ее — вовсе Александра Маринина. Заметьте, не Владимир Сорокин обыгрывает названия популярных марининских детективов, а, напротив, Александре Марининой (самой или ее издателям) удалось зацепить искушенную аудиторию, для которой книги Владимира Сорокина обладают большей притягательностью, чем очередной детектив. Случайно это или намеренно, не суть важно. Оставим сейчас в стороне и тот факт, что и сам Владимир Сорокин делает встречные шаги к массовой литературе, и финал той же концептуальной трилогии неожиданно обернулся каким-то залихватским триллером. Взаимодействие массовой и элитарной литературы — процесс двусторонний.
Конечно, создатель трилогии о братстве Льда не владеет лицензией на это слово из трех букв, и кому-то при виде очередного опуса Александры Марининой вспомнится вовсе Лажечников или сказка про Снежную королеву. К тому же "Чувство льда", конечно же, ассоциируется и с норвежским сочинителем Питером Хегом и его экранизированным романом "Смилла и ее чувство снега". И тем не менее случай показательный. Интересно и то, что Александра Маринина, в отличие от ударницы конвейерного производства Дарьи Донцовой, уже давно пытается расширить границы своего излюбленного жанра. Но, надо сказать, эти попытки пока что всегда имеют свои пределы: писательница как будто ходит вдоль кромки льда, не решаясь превратить свои детективы в роман с большой буквы. Вот и история с названием и оформлением последней ее книги скорее выглядит каким-то бессознательным заигрыванием с элитарной словесностью.
Но есть и более ядовитые экземпляры. Идем далее и натыкаемся на несколько "грибниц". Так, неизгладимое впечатление на наших издателей произвел случай Оксаны Робски. Стоило сочинительнице приоткрыть завесу над тайнами рублевского двора и тем самым снискать немалую популярность, как все кинулись на все лады склонять ее имя и названия ее произведений. И вот пожалуйста, одновременно с очередным творением "аутентичной" Робски на прилавках появляются книжечки со сходным форматом, сходным оформлением, сходными названиями... и сходным же отсутствием мыслей. Торопливо и стыдливо хватаешь с полки новую книгу Оксаны Робски. А домой приносишь Оксану НеРобкую... Про поддельную косметику знаем: они там копируют престижные марки, изменив в названии пару букв. Знали про пиратские книжки. Пора привыкать и к другим подделкам.
Еще один неиссякаемый источник вдохновения — это Эраст Фандорин, доблестный "бумажный солдатик" Бориса Акунина. На волне популярности романов фандоринской серии возникло множество вторичных ретропроектов. Казалось, что подсевшие на Акунина читатели сметут с прилавков и его "клонов". Но не тут-то было, "второго Акунина" не получилось.
Кажется, начался новый заход. На этот раз претенденты на внимание публики ведут себя гораздо настойчивее. Их предшественники тихонько стучались в окно, а они вышибают дверь ногой. Так, на той же московской ярмарке особо активно рекламировался роман о похождениях Ореста Фондурина. А ведь мы еще не оправились от двух предыдущих нашествий: еще буквально вчера ломали язык, перечисляя Порри Гаттера, Таню Гроттер и других самозваных близнецов Гарри Поттера, а потом, после выхода романа Дэна Брауна, считали многочисленных "Котов да Винчи". Но тут, надо сказать, сравнение с грибами заканчивается. Потому что любая бледная поганка притворяется настоящим, годным для супа грибом. А в нашем книжном мире, оказывается, выгоднее мимикрировать под что-нибудь не менее бледное.
Понятно, что литературные игры имеют давнюю традицию. И после "Евгения Онегина" появлялся "Евгений Вельской". А после "Элоизы" — "Новая Элоиза". Но элементарными подражаниями дело как-то не ограничивалось. И почему-то "Леди Макбет Мценского уезда" или "Гамлет Щигровского уезда" становились не только вдохновенными "ответами Шекспиру", но и полноценными текстами, которые сами к тому же превращались в классику мировой литературы. В нашем же случае творческий диалог как-то исподволь превратился в игру брэндов. А читателю остается только быть начеку. Ведь книги, как и нижнее белье, возврату и обмену не подлежат.