экранизация
"Парфюмер" немецкого производства оказался засекречен больше голливудских блокбастеров. Продюсеры отказались давать его на фестивали, запретили пресс-показы и блокировали распространение пиратских DVD. Был пущен слух, будто экранизация Тома Тыквера радикально отличается от романа Патрика Зюскинда, в особенности финал. Ничего радикального в трактовке нет, но запах тут стоит несколько иной, чем в романе.
Если продолжать тянуть парфюмерную аналогию, от романа Зюскинда исходит пряный и наглый запах Amariche, или Samsara, или полузабытого Poison, а от фильма — сладковатый и банальный аромат Duna. "Парфюмер" был визитной карточкой беллетристики 80-х годов с присущим этой "эпохе перемен" легкомысленным цинизмом. Жан-Батист Гренуй стал героем эры политкорректности и постмодернизма, уравнявшей гения и посредственность, добро и зло, левых и правых, интеллектуальное искусство и попсу. Окончательно культовыми стали Питер Гринуэй (характерно созвучие фамилий) и Роман Поланский. В моду вошли словечки типа "аура" в самых немыслимых контекстах: например, "аура выдающегося хоккеиста". Великие кулинары, кутюрье, парикмахеры и костюмеры заполнили страницы бестселлеров и их экранизаций. Чрезвычайно любимы в качестве героев стали также выдающиеся каннибалы, вампиры и философствующие серийные убийцы.
Сегодня ситуация несколько иная. Запахи в культуре стали предметом добросовестных научных исследований. Веселый цинизм продолжает составлять "ауру" интеллектуальной попсы, но даже "Элементарные частицы" Уэльбека, а тем более их недавняя экранизация все же подвергают критическому анализу эпоху гедонизма и показывают героев, страдающих сексуальными депрессиями, а порой доходящих и до экзистенциальных метаний (что было бы просто неприлично лет двадцать назад). Между прочим, "Элементарные частицы" переведены в кинематографический формат тем же немецким продюсером Берндом Айхингером, что выкупил за $10 млн права на адаптацию "Парфюмера". Гонорар писателю пришлось отбивать звездно-международным составом исполнителей, размахом тысячных костюмированных массовок и англоязычным звучанием целого, снятого немецкой группой в Испании, старательно изображающей "вонючую" Францию XVIII века.
Во всей этой тяжеловесной затее почти потерялся оригинальный авторский почерк Тыквера, которого еще на заре карьеры называли немецким Линчем, чья "Беги, Лола, беги" успешно обежала кинотеатры всего мира. Даже его "Рай" по сценарию Кшиштофа Кесьлевского при многих допущенных ошибках обладал этой самой противной "аурой" кинематографической поэзии. В "Парфюмере" мы имеем двух свадебных генералов, Дастина Хоффмана и Алана Рикмана, в ролях Бальдини и Риши, целый сонм красоток, лежащих мертвыми и обнаженными в эффектных позах, а также неплохого артиста Бена Уишоу, который пытается передать крайнюю странность и как бы инопланетность своего героя Жан-Батиста Гренуя. Но и эта странность имитирована испытанными профессиональными средствами, в отличие, например, от той органичной, что была присуща молодому Дени Лавану в фильмах Лео Каракса: вот кто мог бы стать в свое время истинным Гренуем.
Есть еще способная повеселить публику сцена массового совокупления жителей города Граса, которая возникает на лобном месте под влиянием парфюмерных манипуляций Гренуя. Будучи из разряда сцен, "ради которых снимался фильм", она столь же по-мещански стыдлива, как и аналогичный групповой секс в "Элементарных частицах". Чувствуется крепкая рука продюсера, сумевшего даже с заковыристого романа Умберто Эко "Имя Розы" снять отличную кассу.
Когда в книге Гренуй, не сходя с лобного места, мгновенно превращался из приговоренного к казни преступника в обожаемого кумира, сарказм Зюскинда был направлен в сторону боготворимых монстров ХХ века. Сегодня, когда террор стал анонимным и куда более изощренным, актуальность этой темы ослабла. Кроме того, Тыквер с Айхингером вам не Сокуров и хотели хоть немножко заработать. Вот почему вместо ненависти и презрения к толпе кинематографический Гренуй, в отличие от литературного, вспоминает первую из пленивших его красоток, начинает испытывать тоску по любви и сексу в человеческих формах, а артист Уишоу выжимает из глаз две жирные, как капли парфюмерного сала, слезы.