выставка архитектура
Вчера в Петербурге в залах Научно-исследовательского музея Российской академии художеств открылась выставка "Эпоха Александра III", приуроченная к церемонии перезахоронения праха императрицы Марии Федоровны. Выставка преимущественно архитектурная, и материал этот рассказывает о неожиданных для борца за русификацию всей страны эстетических пристрастиях монарха. Рассказывает КИРА Ъ-ДОЛИНИНА.
Хоть и было в Александре III русской крови всего ничего, где-то около 1/32, но выглядел он как самый что ни на есть русский богатырь. В этом огромном теле, окладистой бороде, могучих усах, в костюмах а-ля рюс было что-то даже несколько комичное — то, что лучше других заметил совершенно равнодушный к идеологии Павел Трубецкой, сочинивший императору гениальный конный монумент, про который народ пел: "На комоде бегемот, на бегемоте обормот". "Обормот" был могуч, но не страшен — после жесткого деда и радикала-отца государь император Александр Александрович правил мирно, за что и вошел в историю как царь-миротворец. Быстренько расправившись с подлыми революционерами, взорвавшими его уже почти собравшегося подписать конституцию батюшку, новый император все мечты проклятых либералов о конституции похоронил и ринулся строить подлинно самодержавное и православное государство. Строил не очень долго (правил всего 13 лет), но довольно успешно — количество церквей, русофильских и антисемитских изданий, усов и бород в стране значительно увеличилось.
С эстетической точки зрения "эпохой" царствование Александра III назвать трудно. Бал правил историзм, но он и начался не при Александре, и закончился не с ним. Русские мотивы в архитектуре, конечно, приободрились (чего стоит одна только парландовская церковь Спаса на Крови), но, строго говоря, тотального завоевания не получилось. В довольно скромном выставочном пространстве музея Академии художеств, да еще имея под рукой исключительно собственные фонды, показать эклектичность русского общества времени Александра III непросто. У кураторов экспозиции, открывающей серию выставок к торжествам по перезахоронению праха Марии Федоровны, был только один выход: сделать "частную" выставку.
Результат впечатляет — интимность в архитектуре вообще штука занятная, а в случае с царем-миротворцем так еще и неожиданная. Речь идет прежде всего о резиденциях императорской четы. В столице они жили в Аничковом дворце (в Зимний так и не переехали: залы большие, неуютно), северная "дача" была в Гатчине (комнаты тоже нарочито скромные), южная резиденция располагалась в Крыму, в Ливадии. Там для него был выстроен Малый дворец — "коттедж" в татарско-мавританском стиле с готическими всплесками. Была в Крыму еще одна "александровская" резиденция, дворец в Верхней Массандре, построенный по проектам архитекторов Бушара и Месмахера. Серое здание, с контрфорсами, очень "средневековое", мрачноватое. Таким его Романовы купили в 1889 году, и даже последующая, "офранцузившая" дворец перестройка не смогла его изменить.
Конечно, есть на выставке и церкви, есть и сюжеты про Музей Александра III, ставший потом (императору бы понравилось) Русским музеем. Однако общее настроение от экспозиции куда более легкомысленное и европейское, чем общее представление о ее герое. Может быть, именно в этом тоне и стоило делать что-то посвященное, на самом деле, не спорной фигуре императора, а достойнейшей его супруге, дочери датского короля принцессе Дагмар (в православии Мария Федоровна), которая преданно его любила, терпела от него и после него многое, держала семейство в руках, почти одна из всех и выжила, и, может быть, была той единственной частью Европы, которую царь-русофил любил и принимал.