Вчера в выставочном зале на Солянке (ул. Солянка, д.1/2) открылась выставка "Депозитарий". На ней можно отчасти увидеть, а отчасти прочитать в выставленных документах, какие именно произведения современного искусства были куплены в фонд Министерства культуры России за последние полтора года, когда музейными закупками стали заниматься новые люди и по иной, чем прежде, программе. В списке независимых экспертов с недавнего времени стоит и фамилия обозревателя Ъ ЕКАТЕРИНЫ ДЕГОТЬ. Однако она честно признается, что занятость в газете не позволила ей посетить ни одно заседание коллегии. Зато она чувствует себя вправе высказать мнение о новой закупочной политике Министерства и Музейно-выставочного центра "РосИзо".
На выставке мы погружаемся в атмосферу 1987 года с ее упованием, во-первых, на гласность (рассекречена масса полезной документации), и, во-вторых, на плюрализм (в документах устроители простодушно признались в принципиальной компромиссности своей закупочной политики). Последнее очевидно и в экспозиции. Кажется, что работы были отобраны по принципу "не навреди", в качестве успокоительной микстуры для тех, кто еще не готов воспринять то, что во всем мире называется современным искусством. Почти все здесь не режет глаз, не тревожит и не раздражает. Разве что два "Примуса" Рогинского представляют честное и отважное искусство ХХ века.
Правда, нужно признать, — экспозиция неполна. Некоторые музеи (например, Третьяковская галерея) уже успели надежно сокрыть в своих запасниках то, что закупило для них Министерство, и начали "чахнуть над златом". Зрителям "Депозитария" остается только "всухомятку" проглотить длинный список фамилий и мысленно представить себе картину закупок в целом. К тому же размеры зала не позволили к показанным живописи и скульптуре добавить графику, фотографию, объекты и инсталляции (они предстанут перед посетителями 25 февраля). Если бы это удалось сделать, потребность в современном художественном языке была бы, вероятно, утолена, и зрение не обременял бы тот поток слабой живописи, который заполняет зал на Солянке сейчас. Разочарование было бы меньшим. Но это разочарование, естественное для всякого, кто хоть чуть-чуть знаком с общей картиной современного искусства, следует, видимо, сдержать: перед нами скромная, но все же победа здравого смысла.
Начальник Управления изобразительных искусств Леонид Бажанов — человек, при котором министерство кое-что узнало о том, что такое современное искусство — может гордиться тем, что Союз художников клянет его устно и письменно. Прежние члены комиссии (почти исключительно художники) рассматривали закупки как род материальной помощи, в результате чего запасники музеев регулярно пополнялись работами, не нужными ни критикам, ни зрителям. В составе новой ГЭК художников уже все-таки не 80%, а прежний "король закупок" В. Н. Телин (не пытайтесь вспомнить, такого художника вы не знаете) представлен всего одной картиной, что, насколько я понимаю, есть фантастический успех независимых экспертов.
Меньше всего хотелось бы упрекать коллег. Программа экспертов звучит более чем разумно — отречься, наконец, от специфически-местных критериев качества ради мировых. Правда, осуществить это оказалось сложнее. Я догадываюсь, на что способны обиженные плохие художники. Каких денег хотят хорошие — те, что уже знают, что такое рынок, но еще не верят в авторитет музея, чтобы отдать ему свои вещи за полцены (как делается во всем мире). А также что заказывают не очень просвещенные директора далеких провинциальных музеев. Впрочем, им отчасти простительно, — это Третьяковской галерее непростительно было составить такой провинциальный, на две трети устаревший список закупок.
Вопрос о том, что именно из всей массы наличного искусства будет представлено в музее-архиве, — возможно, самый важный в культуре. Но мало кто из современных русских художников мыслит категориями художественной политики — они недальновидно привыкли обходиться без музея. Социальным темпераментом, как оказалось, обладают только бывшие шестидесятники, которые и заполнили не лучшими своими поздними творениями выставочный зал на Солянке.
Остается только с грустью констатировать: неплодотворна художественная политика, построенная на идее компромисса. В культурном архиве ХХ века, хотим мы того или нет, остались только радикальные произведения, порожденные осмысленной позицией. И история искусства, и история мысли об искусстве складываются из суммы таких четких позиций, а не из вялых, провинциальных, скучных попыток никого не напугать. К сожалению, даже в качестве программы постепенного просвещения вкуса теория "малых дел" не срабатывает: художественное образование должно начинаться с радикальных "новейших течений", а не заканчиваться ими, поскольку именно в них в чистом и азбучном виде предстает язык искусства вообще.
В 80-е годы во Франции министр культуры Жак Ланг осуществил беспрецедентную государственную программу поддержки современного искусства: были созданы местные фонды, небольшие, но представительные музейные коллекции, которые демонстрировались в провинциальных городах и фиксировались в каталогах. А профессионалы-искусствоведы самоотверженно согласились на двухлетний десант в провинцию. Нам такой терапии очень не хватает, но, возможно, сейчас уже консервативное лечение современное искусство не спасет.