Московская оперная жизнь в прошедшем сезоне сохраняла интенсивность, даже удивительную при урезанном количестве площадок. Основная сцена Большого театра закрыта (причем сомнения в том, что ее откроют в срок, уже возникли), Театр имени Станиславского большую часть сезона заканчивал реконструкцию своего здания; добавим циркулировавшие периодически слухи о скором закрытии и здания Московской консерватории. СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ, обозревая итоги сезона, столкнулся с противоречием: событий действительно много, но ни очевидных новаций, ни закономерностей, ни "долгоиграющих" тенденций в них нет.
Флейта там, флейта тут
Честно сказать, необходимость отыскать в прошедшем сезоне некую тенденцию поначалу даже ставит в тупик. Оперная жизнь идет своим чередом, вроде есть что вспомнить (причем многое даже и с удовольствием вспомнить), но возьмешься определять специфику именно этого года — так ничего остроспецифического не отыщешь. Кроме, разумеется, всемирного юбилея Моцарта.
Он-то и впрямь оказался поводом для редкостного оживления интереса к операм композитора. Если считать и новые сценические постановки, и концертные исполнения из значительных, то картина получается невероятно оптимистичной, буквально не было ни гроша, да вдруг алтын. Двукратно поставили "Волшебную флейту", причем оба раза режиссерами были европейские знаменитости: в Большом театре — Грэм Вик, в "Новой опере" — Ахим Фрайер (сравнительное качество двух спектаклей оставим в стороне). Оживающий Театр имени Станиславского и Немировича-Данченко смело взялся за несколько менее шлягерную и во многих отношениях довольно трудную оперу "Так поступают все женщины" и неожиданно добился при этом хороших результатов как в театральном, так и в музыкальном смысле.
Театр "Геликон-опера" (переехавший в этом сезоне из опять-таки закрывшегося на реконструкцию здания на Большой Никитской в бывшее помещение театра Et Cetera) среди прочих довольно-таки странных последних работ представил и полусценическую версию "Милосердия Тита" на сцене зала имени Чайковского. Плюс громкие концертные проекты — "Свадьба Фигаро" и опять же "Так поступают все женщины" от Теодора Курентзиса в Доме музыки, "Дон Жуан" в зале Чайковского с отменной интернациональной командой солистов и с тем же Теодором Курентзисом в качестве дирижера.
Но все-таки, положа руку на сердце, какую тенденцию выудишь из того, что в год Моцарта звучат его оперы? То, что наши певцы, малопривычные к моцартовской стилистике, все-таки спели в операх юбиляра,— факт отрадный, но вряд ли из него можно сделать тенденцию. Можно, конечно, похвалить антрепренеров. Все-таки помянутый "Дон Жуан", организованный продюсерским центром Classica Viva, оказался едва ли не ярчайшим оперным концертом сезона. По меньшей мере ровней ему было концертное исполнение "Орфея и Эвридики" Глюка (в берлиозовской редакции) в Большом зале консерватории, еще одна работа тех же продюсеров, опять-таки позвавших тогда актуальных европейских звезд.
Оперные гастарбайтеры
Что до государственных концертных организаций, то с беспрецедентным великолепием выступила Московская филармония, благодаря которой в Москве за этот сезон выступили с сольными концертами три перворазрядные оперные певицы современности — Суми Йо, Дебора Войт и Лора Клейкомб, а еще одна, Анна Нетребко, дала совместный концерт с молодой теноровой звездой Роландо Вильясоном. Еще одна примадонна, Рене Флеминг, приезжала по приглашению Дмитрия Хворостовского, анонсировавшего серию концертов "Хворостовский and friends", насчет продолжения которой, однако, нет никаких определенных известий. Удачным проектом — хотя бы по качеству вокала — оказался и привоз "Аиды" Верди в постановке Франко Дзеффирелли из Театра Верди в Буссетто (заслуга компании "Постмодерн-театр").
Но иные проекты, отчасти именно из-за соседства со вполне пристойными продюсерскими работами, вызывали чистое изумление, например стажеры молодежной программы "Ковент-Гардена", гордо названные солистами это знаменитого оперного дома,— но те хоть пели неплохо. Главным (и довольно-таки диким по своей прямодушной бессовестности) скандалом, бесспорно, были "Звезды 'Ла Скала'", оказавшиеся парой посредственных итальянских певцов, факт причастности которых к "Ла Скала" официально опроверг сам театр. То есть концертная часть оперной жизни при начатках осмысленной, ответственной и в общем-то крайне результативной деятельности со стороны продюсеров все еще оказывается подчас "полем чудес", где возможны любые авантюры.
Иными словами, качественные изменения, может быть, и на подходе, но пока решительно констатировать их все-таки затруднительно. В событиях положительного характера покамест слишком много элемента личной, частной инициативы, чтобы считать их именно характерными для всей столичной музыкальной жизни: это сколь угодно приятные, но исключения.
Режиссерский дефицит
Возвращаясь непосредственно к музыкальному театру, к премьерам сезона, можно, разумеется, отметить колоссальное значение режиссера в спектаклях. Если посмотреть на все сколько-нибудь существенные постановки сезона, то очевидно, что наш оперный театр — именно режиссерский, и в этом отношении мы по крайней мере формально совпадаем с вектором развития оперы в Европе. Хотя качество режиссуры в каждом отдельно взятом случае может быть как впечатляющим, так и провальным, первостепенной роли режиссера-постановщика это не отменяет; музыкальная же составляющая зачастую плетется за постановочной частью спектакля, которая и призывается в первую очередь придать постановке эффектность. Однако это, во-первых, не ахти какая новость: мода на режиссерский театр в опере царствует уже давно и прочно, и, несмотря на негодование по этому поводу со стороны отдельных певцов, трудно ждать, что она в ближайшее время сойдет на нет.
Во-вторых, и тут все упирается в личности, причем круг этих личностей серьезно ограничен. Людей, полноценно занимающихся оперной режиссурой, у нас слишком мало, чтобы можно было делать какие-то обобщающие выводы. Культовых режиссеров, чье имя — узнаваемый брэнд, и того меньше: вспоминаются Дмитрий Черняков и Дмитрий Бертман. Именно с этим, в частности, связано солидное количество приглашенных из-за границы на наши сцены режиссеров-знаменитостей. К упоминавшимся Грэму Вику и Ахиму Фрайеру можно еще добавить прославившийся своей отвязной радикальностью тандем Йосси Вилера и Серджо Морабито, которые в начале сезона сделали для "Новой оперы" адаптацию своей штутгартской постановки "Нормы" Беллини.
Причем что делать с этой ситуацией (я имею в виду призрачность отечественного цеха оперных режиссеров), неясно. Кто-то (как Большой театр) продолжает делать ставку на приглашение именитых режиссеров из драматического театра или кинематографа (например, кинорежиссер Александр Сокуров сейчас ставит в Большом "Бориса Годунова"), и это при минимальной предсказуемости результатов едва ли не наиболее реалистичный выход. Потому что о способностях подрастающего поколения можно судить, например, по пышно анонсированной постановке "Дидоны и Энея" Генри Перселла на сцене Мейерхольдовского центра, сделанной выпускниками ГИТИСа — учениками Дмитрия Бертмана: спектакль оказался абсолютно беспомощным, едва ли не любительским по своему уровню.
То есть цеха режиссеров, сообща определяющих погоду в оперном театре всей страны, нет. Будем откровенны — в масштабе всей страны оперный театр вообще вряд ли является приоритетной областью культуры. Полноценная оперная жизнь прозябает в Москве, в Петербурге, в Новосибирске; остальные региональные театры сложно признать центрами оперной жизни хотя бы в том ограниченном масштабе, в каком ими являются провинциальные театры, скажем, в Германии.
Публика не сказала своего "бу"
С другой стороны, и оперная публика наша в целом тоже вряд ли может претендовать на положение эдакой корпорации — образованной, хорошо информированной, сознательной (будь она при этом консервативна или нет — дело десятое). По своим устремлениям и вкусам аудитория слишком аморфна и слишком всеядна, чтобы "голосовать ногами" или хотя бы на манер европейских зрителей дружно кричать "бу" на непонравившихся спектаклях. Соответственно, представить себе, чтобы именно зрительский спрос мог формировать ту или иную тенденцию, пока затруднительно. Увы, зритель наш ходит на все, что ему предлагают, особенно если предлагают ему нечто в зовуще-яркой обертке.
Так что все опять же зависит от добросовестности того, кто предлагает. Пока количество добросовестных, интересных и качественно реализованных предложений можно осторожно назвать повышающимся. Но тенденция ли это или просто удачное стечение обстоятельств, характерное только для завершившегося сезона, сказать затруднительно.