фестиваль опера
В южноитальянском городке Пезаро завершился один из самых известных фестивалей мира — Россиниевский оперный фестиваль. Просмотрев ряд известных и неизвестных опусов композитора, МИХАИЛ Ъ-ФИХТЕНГОЛЬЦ с удивлением обнаружил, что в Пезаро живут по оперным законам 30-летней давности. И делают это с большим удовольствием.
Ничем — по меркам Сиены, Губбио, Ареццо и других малых итальянских "жемчужин" — не примечательный город Пезаро славен исключительно тем, что в нем в 1792 году на свет появился автор "Севильского цирюльника". При первом знакомстве он производит довольно безрадостное впечатление, но это абсолютная иллюзия — трудно даже вообразить, сколь велико его влияние на судьбы оперного мира: по узким улочкам прохаживаются крупнейшие театральные импресарио, во время фестиваля работает Академия молодых певцов, откуда впоследствии появляются главные россиниевские голоса Европы. Плюс к тому в афише фестиваля, составленной почти исключительно из произведений Россини, не только его проверенные временем хиты, но и заслуженно и незаслуженно забытые редкости, что привлекает специалистов — историков музыки, любителей музыкальных раритетов. В этом году рядом с популярной "Итальянкой в Алжире" и прочно обосновавшимся в концертных афишах "Stabat Mater" соседствовали безвестные "Торвальдо и Дорлиска" и "Аделаида Бургундская", причем именно последние вызывали прямо-таки ажиотаж фестивальной публики.
"Итальянка" и "Торвальдо и Дорлиска" были представлены в сценическом варианте: первая — на специально выстроенной сцене большого спортивного центра, куда артистов временно сослали из-за реконструкции Фестивального дворца, вторая — в более камерном Театре Россини в самом центре города. Оба, можно сказать, умилили своей беззаботной ретрорежиссурой. В случае с "Итальянкой", впрочем, ориентальной экзотике сюжета режиссер Дарио Фо (помимо прочего известный актер и драматург, лауреат Нобелевской премии 1997 года, его пьесы ставились и в Москве) попытался придать новизны за счет введения комических элементов. На сцене постоянно снуют переодетые животными в лучших традициях детских утренников статисты: страус вышагивает бодро в такт арии главного героя, беспорядочно семенит всеми четырьмя ногами зебра, и весь зоопарк работает на то, чтобы заполнить сценическое время неким движением.
Получается иногда смешно, но в целом ближе к середине спектакля парнокопытные начинают утомлять, тем более что скучать особо не приходится: слаженный состав исполнителей, в котором лидируют дивное контральто Марианна Пиццолато в главной роли и россиянин Максим Миронов с его звонким и проворным тенором, расслабляться не дает. К безусловным достоинствам спектакля стоит отнести и работу оркестра болонского Teatro Comunale под управлением Донато Ренцетти. И все же, несмотря на некий балаганный налет, "Итальянка в Алжире" кажется авангардом в сравнении с работой Марто Мартоне в "Торвальдо и Дорлиске", серьезной опере на ходульный романтический сюжет. Спектакль, разукрашенный кронами деревьев из папье-маше в натуральную величину и живописными закатами-рассветами, кажется пришельцем откуда-то из середины 60-х. Что его абсолютно не портит, даже наоборот — такая искренность постановщиков и простота каждой мизансцены устраивают абсолютно всех: критик не ищет в сюжете режиссерских подтекстов, певцы не заботятся о мизансценах, публика тихо млеет от первоклассного вокала. В "Торвальдо" фестиваль пустил в ход свои испытанные силы — записную болгарскую примадонну Дарину Такову, которая царственно одолевала все каверзы партии Дорлиски, и целый батальон прекрасных мужчин: изумительного романтического тенора Франческо Мели, статного баса-баритона Микеле Пертузи, уморительного в своих комических гэгах россиниевского basso buffo Бруно Пратико и даже — в крошечной роли какого-то там адъютанта — красавца Симоне Альбергини, знакомого Москве по недавнему "Дон Жуану" Моцарта с Теодором Курентзисом.
Оперы, таким образом, удались, но едва ли не больший успех, однако, вызвал у публики "Stabat Mater" под руководством главного фестивального гуру 80-летнего Альберто Зедды, высекавшего громы и молнии из превосходного Пражского камерного хора, а на "Аделаиде Бургундской" спортивные трибуны центра BPA Palac захлестнуло такое ликование, как будто сборная Италии по футболу выиграла еще один чемпионат мира. Признаться, было отчего: подобранный для "Аделаиды" (еще один романтический рыцарский сюжет, пересказ которого занял бы газетную полосу) состав исполнителей плюс мастерская работа дирижера Риккардо Фриццы был бесподобен. Две дивы — сопрано Патриция Чьофи и меццо-сопрано Даниэла Барчеллона — устроили настоящий вокальный поединок, в котором секундантами выступали такие "тузы" россиниевского вокала, как Лоренцо Регаццо и Хосе Мануэль Цапата, и видавшая виды публика, не стесняющаяся провожать непонравившихся исполнителей недовольным "буу", была сражена с первой же колоратуры.
Похоже, Россиниевский фестиваль остается одним из немногих оперных форумов Европы, где настоящим мерилом качества и единственным художественным критерием было и остается качество вокала (а не имя режиссера) — и пусть такие творческие установки кому-то покажутся весьма старомодными, но именно они лежат в основе опер Россини, которые без хороших голосов остаются просто скопищем нотных знаков на бумаге.