авторская техника
В галерее "Триптих" киевский художник Валерий Шкарупа вычислил возраст Вселенной, вытесал облака из мрамора и напомнил посетителям о сходстве людей и рыб. Всему виной оказался обыкновенный мел — основной материал, с которым имеет дело мастер левкасов.
Техника, в которой работает Валерий Шкарупа, значительно старше, чем традиционная масляная живопись. Пока люди не научились наносить краски на холст (по историческим меркам это произошло чуть ли не вчера — всего каких-то пятьсот-шестьсот лет назад), они использовали другие поверхности, чаще всего дерево. Там, где должно было появиться изображение (слово "картина" родилось вместе с холстом как обозначение художества крайне несерьезного, светского), сперва закрепляли меловой слой, а уже потом приступали к работе кистью. От белой меловой прослойки пошло название специальной живописной техники: греческое слово "левкас", которым пользовались византийские иконописцы, означает "белый".
О том, зачем современному художнику возвращаться к этим меловым поверхностям, за последние пять веков благополучно вытесненным на обочину большой живописи, сам Валерий Шкарупа говорит неохотно. Особое, мол, родство живописца с материалом, что-то вроде старой любви, которую не чувствуешь, но знаешь, что она растворилась где-то на клеточном уровне и стала частью твоей природы. Достаточно увидеть, как он прикасается к своим левкасам, как здоровается пальцем с каждой трещинкой, чтобы поверить, что и родство, и любовь, и природа — все на самом деле правда. К тому же если сражаешься с материалом столько лет, поневоле начинаешь его уважать — сегодняшнему художнику, как правило, требуются особые внутренние резоны, чтобы отказаться от любых словесных украшений и назвать экспозицию по имени самой техники — "Левкасы".
Все десять новых работ, собранные на выставке, представляют собой абстрактные композиции. Впрочем, это не совсем та абстракция, что в классической масляной живописи: на левкасах Валерия Шкарупы есть и фигуры, и очертания предметов, хотя возникают они не так, как на обычном холсте. Основной инструмент художника, работающего с меловой поверхностью,— не цвет, а объем. Пространство левкаса — почти неограниченное поле для игры с фактурами. Достигается оно за счет неравномерного распределения мелового покрытия и краски. Кое-где перед нами поверхность, не тронутая кистью, в других местах, как известковые отложения под земляным слоем, проступает меловая основа. Некоторые участки покрыты краской так плотно, что сгустки сами собой принимают очертания какой-нибудь фигуры: разглядывать их — такое же упражнение для воображения и глаза, как попытки угадать, какую форму примет облако в следующую минуту.
Сам художник не скрывает, что его эксперименты с красками и объемами сродни занятиям археолога — видно, поэтому большинство левкасов словно пульсируют изнутри охряным песочно-золотым цветом. Даже море он изображает таким же многослойным, как землю, только вместо травинок, лисьих морд и отпечатков птичьих лап, заселяет его пространство светящимися водорослями, телами рыб и утопленников (морские левкасы Валерия Шкарупы идеально подходят для иллюстрации первых страниц "Чевенгура" Андрея Платонова). По-настоящему же поражает на этой выставке не сходство воды и земли и даже не причудливая многослойная фактура любой поверхности. Хрупкий мел и почти бесплотную, неосязаемую краску Валерий Шкарупа заставляет соединиться так, чтобы верхний слой левкаса приобрел твердость мрамора. Из которого, кажется, еще никому не удавалось высечь землю, море и облака.