путевые заметки
В галерее "Арт-блюз" впечатлениями от своих зарубежных поездок поделился киевский график Юрий Рубашов. В цикле пейзажей автор проекта одновременно признался в любви к украинским деревням и европейским столицам.
Киевлянин Юрий Рубашов — график, работающий в очень непривычной манере. На расстоянии нескольких шагов его рисунки не отличить от обычной масляной живописи: те же сочные цвета, линия, умеющая быть и резкой, и размытой, такая же, как на полотне, игра контрастами и оттенками. Только вблизи становится понятно, что цветовое представление на самом деле разыграно не на полотне, а на бумаге. К тому же разыграно совершенно исключительным способом. Юрий Рубашов работает одновременно с жесткой акриловой краской и мягкой пастелью — материалами, которые до него на листе бумаги так еще никто не соединял.
Киевлянин господин Рубашов, надо признаться, тоже не самый обычный. Последние двадцать с лишним лет он живет одновременно в Киеве и Западной Европе; кроме того, навещает США, а несколько месяцев провел даже в экзотической Иордании. Из постоянных путешествий родилась идея путевого дневника в картинках: выставленные в галерее два десятка работ, как признался на открытии автор проекта,— лишь малая часть его дорожных впечатлений, перенесенных на бумагу.
Впрочем, даже это позволяет увидеть, как постепенно менялся замысел такого дневника. Начинал Юрий Рубашов, конечно, с экзотики. Специально выискивал натуру, которой не встретишь больше нигде в мире,— белые скалы возле Дувра или неолитовые столбы на севере Англии,— а в мастерской переносил увиденное на бумагу. Принцип работы с годами не изменился — изменилось отношение к материалу путевой хроники. Каждая ее страница — такое же яркое, уникальное воспоминание о красоте мест, в которых художнику довелось побывать. Только выбирает он теперь совсем другие объекты: вместо памятников доисторической эпохи — городские крыши и деревенские церкви, вместо утесов и скал — сады американских фермеров и обыкновенные лесные поляны где-нибудь между Тулузой и Бордо.
Основное напряжение в этих рисунках возникает из несоответствия общей атмосферы тому, что изображено. Экзотика ушла, но ликование, которое она породила, осталось и зазвучало еще сильнее, хотя это почти невозможно. Если цикл Юрия Рубашова переложить на музыку, выйдет бетховенская "Ода к радости" — восторг, опьянение, ощущение счастья от рисунка к рисунку только нарастают. Чем привычнее становится мир, чем более предсказуемыми кажутся сюжеты английских, шведских, французских пейзажей, тем ярче звучат краски, тем колоритнее целое, тем труднее оторваться от дорожного дневника.
То, что делает Юрий Рубашов,— еще и своего рода оправдание за весь нелюбопытный и скупой на похвалу рой туристов из бывшего СССР, заполонивших Европу. Оказывается, можно не цедить с презрением "подумаешь, Марсель" или "знаем мы их Лондон", а эти самые Марсель и Лондон действительно узнать и полюбить. Что, кстати, совсем не мешает художнику любить и какую-нибудь украинскую Ивановку: черниговским и сумским деревенькам в путевом дневнике Юрия Рубашова тоже нашлось место. Для того, кто готов восхищаться, нет на самом деле никаких препятствий, чтобы объединить старую избу под соломенной крышей и умытый дождем утренний Париж. Как едкую акриловую краску с нежной и робкой пастелью.