Давать деньги на учебные заведения в России начали почти 200 лет назад. Но если сначала для российских меценатов главным было продемонстрировать государю свою преданность, а всем остальным — свою близость к государю, то затем они стали решать задачи более утилитарные. На деньги благотворителей осуществлялась подготовка кадров как для госслужбы, так и для предприятий.
Российское меценатство в образовании имеет давнее происхождение. Первый пример — из середины XVII века: в 1648-1649 годах боярин Федор Ртищев, приближенный царя Алексея Михайловича, на свои средства построил недалеко от Воробьевых гор новый Андреевский монастырь. При нем была создана школа для вольнослушателей. Преподавали в ней монахи. В школе обучали "грамматике словесной и греческой", а также "риторике и философии". Одним из первых слушателей был сам Федор Ртищев.
Открытие школы при монастыре было свидетельством того, что делом, которое раньше считалось прерогативой церкви, заинтересовались и светские люди. Юридическое обоснование эта деятельность обрела в 1682 году, когда царь Федор Алексеевич издал указ о строительстве государственных заведений для призрения, в том числе учреждений для содержания и обучения грамоте бедных и сирот. Вскоре на это дело стали направляться частные пожертвования. При Петре I просвещение, особенно дворянское, стало одной из основ государственной политики. Правительство остро нуждалось в образованных управленцах и военных, без которых было невозможно претворить в жизнь амбициозные планы Петра I. Царь всячески поддерживал благотворителей, поощряя их разными способами, в том числе раздачей чинов. Это оказалось настолько эффективно, что уже при Екатерине II власть свела до минимума финансирование благотворительных проектов — они поддерживались в основном за счет дворян.
Аристократическая привилегия
С XVIII века дворянское сословие становится главным российским благотворителем. Наиболее инициативные дворяне сами открывали учебные заведения, другие помогали после их открытия. Впрочем, какой бы ни была благотворительная инициатива, она всегда оставалась под контролем монарха, который всегда выступал в роли главного покровителя наук и просвещения. Без его одобрения не делалось ни одно частное пожертвование на образование.
Один из наиболее известных меценатов XVIII века — граф И. И. Шувалов — был куратором Московского университета и вкладывал в его развитие собственные средства. А граф А. И. Мусин-Пушкин отдал в дар Московскому университету и Академии наук часть своей знаменитой библиотеки и коллекции "древностей". Деньги на стипендии московским студентам выделял граф С. Г. Строганов, который был и основателем Строгановского училища — первого в стране учебного заведения, где обучали рисованию и прикладным искусствам.
Дворянская благотворительность не была массовой. Единичные, хотя и крупные пожертвования не могли оказать существенного влияния на образовательную систему империи, которая, будучи замкнутой и сословной, служила в первую очередь для пополнения рядов чиновничества, а также для подготовки деятелей науки и искусства, работавших непосредственно на государство.
Купеческая смекалка
В 30-40-х годах XIX века ситуация с благотворительностью в образовании стала меняться. Связано это было с началом промышленного переворота в России. Внедрение новой техники резко увеличило потребность в работниках, обладающих специальными знаниями и навыками. За организацию училищ, которые могли готовить технических специалистов, взялись купцы-предприниматели, как люди наиболее в этом заинтересованные. Основатели профессиональных школ зачастую сами были неграмотными. Известен случай, когда бийская купчиха Елизавета Морова завещала огромное состояние на строительство таких учебных заведений, но не могла поставить подпись на этом завещании, так как не умела писать.
Одним из первых заведений, ориентированных на профессиональное обучение, стала школа при Прохоровской Трехгорной мануфактуре. Учились в ней два года. Занятия, теоретические и практические, проходили ежедневно и длились по восемь часов. По окончании школы ученики получали профессии резчика, рисовальщика, гравера и другие. Самых талантливых фабриканты Прохоровы отправляли учиться дальше, иногда даже за границу.
Постепенно купеческая благотворительность распространилась и на общеобразовательные учреждения. Например, рязанский купец Петр Данилович Ларин завещал употребить свои средства на обучение купеческих и крестьянских детей "грамоте российской, чистоте языка и слога, вере страху Божию; арифметике и некоторым частям высших геометрических наук, для лучшего знания сей для промыслов науки, служащей к счислению и поверью своих дел и имущества; познанию русской торговли; и откуда и как оную производить удобнее: познанию того, как вести купеческие по бухгалтерии книги и счета".
Развитию частной благотворительности сильно мешало то, что государство старалось держать все под контролем. Во-первых, существовали опасения, что учебные заведения могут стать рассадником вольнодумства. Поэтому благотворительностью в сфере образования нельзя было заниматься без высочайшего соизволения. Во-вторых, свобода пожертвований была существенно ограничена строгими финансовыми правилами. Например, чтобы выплачивать в учебном заведении именную стипендию, жертвователь должен был внести такую сумму, годовой процент с которой равнялся бы размеру стипендии. Скажем, для открытия стипендии в 400 рублей требовалось вносить 10 тыс. рублей. Другой закон запрещал открывать заведение, если оно не было полностью обеспечено капиталом. Жесткая регламентация приводила к тому, что только очень богатые и приближенные ко двору лица могли позволить себе спонсировать крупные проекты. От жесткого контроля частных пожертвований отказался Александр II. В начале 60-х годов XIX века он издал указ, отменявший необходимость специального разрешения на занятия благотворительностью. Это распоряжение идеально вписалось в контекст либеральных реформ. Стремительное развитие капитализма, вызванное преобразованиями 1860-х годов, многократно увеличило потребность страны в образованных людях. И нет ничего удивительного в том, что было решено облегчить переток частных пожертвований в образование.
Промышленный бум
Реформы Александра II привели к тому, что уже к концу 1860-х годов частная инициатива стала основным двигателем развития народного просвещения, а государство и связанная с ним аристократическая благотворительность отошли на второй план. Меценатство постепенно теряло элитарный характер. Если в XVIII — начале XIX веков покровительство образовательным учреждениям: университетам, гимназиям, шляхетским корпусам, благородным пансионатам — было дворянской привилегией, а наличие высочайшего соизволения подчеркивало аристократический статус благотворителя, то в 70-80-х годах XIX века выделиться таким образом уже не удавалось. Теперь и у аристократов, и у разночинцев были сходные мотивы, побуждавшие к благотворительной деятельности.
Предприниматели и промышленники прекрасно понимали ценность образования — многие из них сами учились в государственных учебных заведениях и получали дипломы. Вкладывая деньги в образование, они не только помогали "сирым и убогим", но выступали с оригинальными образовательными проектами.
Одной из основных задач частной благотворительности в пореформенной России по-прежнему оставалось повышение квалификации работников. Наметилась тенденция: благотворительность, поддерживавшая профессиональную подготовку, все больше перемещалась в провинцию, особенно в Сибирь, где строилось много фабрик и заводов. Сибирские промышленники пожертвовали более 300 тыс. рублей на развитие Томского университета. Кроме того, предприниматели учредили в нем 22 стипендии, тогда как государство — только 20.
Богатейший промышленник из дворян Сергей Дмитриевич Шереметев помимо того, что каждый год жертвовал на народное просвещение около 180 тыс. рублей, организовал в Пензенской губернии целый комплекс частного образования с училищами и институтами. Для начала XX века это был революционный проект.
Немало было и меценатов, которые, поддерживая образование, руководствовались не столько практическими, сколько просвещенческими мотивами. Как писал о цели частных учебных заведений один из основателей гимназии купцов Медниковых, надо, чтобы из школы "выходили здоровые и просвещенные люди, с ясными нравственными и научными идеалами, исполненные добра, правды, возвышенных чувств, благородных стремлений, понимающие цель жизни как служение на благо другим". С этими устремлениями, видимо, связано то, что обучение в заведениях меценаты все чаще старались сделать общедоступным — в государственных университетах в то время не могли учиться женщины, евреи, выпускники технических школ. Одним из таких меценатов-просветителей был генерал-майор Альфонс Леонович Шанявский. Выйдя в отставку, он решил посвятить себя служению обществу. Сначала он основал в Петербурге медицинский институт, на что ушло 500 тыс. рублей. Затем у Шанявского возникла идея создать университет, в котором за символическую плату могли бы получать образование все желающие. С проектом создания такого университета в 1905 году (в разгар революции) он обратился в Московскую городскую думу. Проект приняли. Народный университет был открыт 1 октября 1908 года, но Шанявского к тому времени уже не было в живых. Университет назвали в его честь.
Через несколько лет на основе частной инициативы такой же университет появился в Нижнем Новгороде. Его студенты не рассчитывали на получение официального диплома, но им за мизерную плату (или вовсе бесплатно) преподавали виднейшие русские профессора. При этом за прогулы никого не отчисляли. Девиз народных университетов звучал так: "Университет для студентов, а не студенты для университета".
В последние годы существования Российской империи частные предприниматели вкладывали в образование огромные средства — финансирование в несколько раз превышало государственные затраты. Оно достигало 10 млн рублей ежегодно, что составляло около 9 тыс. кг в золотом эквиваленте.
После Октябрьской революции все частные учебные заведения были национализированы и переименованы. Впоследствии они стали одной из основных баз для реализации программы борьбы с неграмотностью.