гастроли театр
В Театре Маяковского Государственный малый театр Вильнюса (ГМТВ) показал премьеру — постановку пьесы Сэмюэла Беккета "В ожидании Годо", работу основателя и худрука театра Римаса Туминаса. В театр сходила ВАРЯ Ъ-ТУРОВА.
Римаса Туминаса в Москве знают и любят заочно, он, хоть и поставил знаменитый спектакль "Играем... Шиллера!" в "Современнике", все же не так часто, в отличие от своего коллеги и друга Эймунтаса Някрошюса, у нас появляется. Все дни гастролей ГМТВ зал Театра Маяковского был заполнен.
"В ожидании Годо" — один из двух совсем свежих спектаклей театра (сегодня, в последний день гастролей, театр покажет другую премьеру — чеховских "Трех сестер"). Премьера нынешней версии состоялась буквально два месяца назад, что, конечно, хорошо,— московская публика увидела спектакль родным, "лицензионным", без наросших за долгое время штампов, баек или слухов. Другое дело, что вести горяченький, с пылу с жару спектакль сразу на гастроли в избалованную Москву — нервная затея. Наверняка добавлял острых эмоций актерам и играемый ими материал: знаменитую абсурдистскую пьесу Беккета в Москве ставят редко, предпочитая сложностям беккетовского трагифарса или высоколобую классику, или бронебойную новую драму.
Чего в спектакле нет и в помине, это как раз абсурда. Вопреки беккетовскому тексту, хоть и не вступая с ним в прямое противоречие, спектакль, что называется, прост как правда. Два главных героя, Владимир (Арвидас Дапшис) и Эстрагон (Андрюс Жебраускас), ждут некоего Годо. Они делают это так, что им начинаешь даже завидовать,— появившись ниоткуда, не имея ничего и не занимаясь практически ничем, они выглядят людьми, в отличие от многих, имеющими в жизни смысл. Он, конечно, может вызвать усмешку, ведь до конца пьесы зрителю так и не объяснят, на кой черт двое несчастных бродяг ждут этого Годо и кто он вообще такой, но даже это никак не отменяет ценности наличия смысла как такового.
Обычно бессмысленное, дурацкое ожидание, всегда вызывающее у интеллектуалов философские размышления, а у неискушенной публики — дикую скуку, дивная актерская игра превращает в едва ли не самое обоснованное и жизненно необходимое занятие на свете. Особенно заметным это становится на контрасте с другими тремя героями пьесы — злодеем Поццо (Миндаугас Цапас), изможденным носильщиком Лакки (Аудоюс Бружас) и Мальчиком (Леонардас Победоносцевас), которые, кажется, имеют лишь одно желание на свете: хоть как-то убить время. Убить время в смысле не фигуральном, в буквальном — все напоминания о существовании времени как такового (будь то закат или слово "вчера") вызывают у героев реакцию почти истерическую. Это понятно: не имея собственного будущего, проще всего думать, что его и вовсе не существует.
Режиссура Римаса Туминаса распространяется по спектаклю и залу будто постепенно, как дым. Ее сначала будто попросту нет, актеры с выражением читают текст пьесы, и порой спектакль даже может показаться скучным, но все объясняется просто: не желая угождать публике, хоть и не имея намерения над ней издеваться, Римас Туминас всего лишь заставляет зрителя потрудиться вместе с актерами. В этом спектакле нет ничего сделанного "в угоду", ничего, чтобы специально понравиться, ничего, чтобы гарантировало успех гастролям, если, конечно, не считать таковым талант исполнителей.
В нем нет ни эпатажа, ни цирковых трюков, ни самолюбования, свойственного многим режиссерам, окруженным ореолом общепризнанной гениальности. Зато есть простота выражения сложносочиненных, состоящих из множества мелочей, бездонных эмоций. Есть актеры, которые словно родились в этих странных, пронзительных ролях, двигающиеся как заправские клоуны, пластично, красиво и полуслучайно, не делающие ничего нарочно, ничего того, что выглядело бы неестественным и необъяснимым. И есть Римас Туминас за сценой. То, как искренне, по-детски герои ждут Годо, оказывается близким и понятным — точно так же хочется ждать и, в отличие от не имеющих надежды героев пьесы Беккета, дождаться момента, когда грустный остроумец Римас Туминас вновь появится в Москве.