премьера кино
Фильм ужасов "2001 маньяк" (2001 Maniacs) безжалостен настолько, что в Америке не получил прокатной классификации и выходит сразу на DVD — зато наши бесстрашные зрители могут посмотреть его в четырех десятках московских кинотеатров. Не упустила прекрасную возможность и ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
С развешанных по городу постеров призывно глядит одним глазом Роберт Инглунд, в котором без шляпы и не узнать Фредди Крюгера, в чьей шкуре артист фактически прожил 20 лет, а теперь вот выходит к поклонникам с непокрытым лицом, замаскировав только пустую глазницу нашлепкой в виде конфедератского флага времен гражданской войны в Америке. Кровавое слово "маньяк" на рекламном плакате сразу привлекает внимание, а "2001" приписано скромненько, между тем как цифра существенна с точки зрения родословной этого породистого фильма стоимостью всего $3 млн. В титрах почтительно указано, что картина основана на фильме "2000 маньяков" (Two Thousand Maniacs!) 1964 года — он считается лучшим произведением отца-основателя жанра малобюджетного членовредительского хоррора Хершелла Гордона Льюиса, недавно отметившего свой 80-летний юбилей выпуском очередного учебника по рекламному бизнесу. Думается, Льюис был бы приятно удивлен, узнав, как широко рекламируется в сбросившей иго тоталитаризма России вариация на тему его фильма, в свое время вообще запрещенного к показу в некоторых странах.
"2000 маньяков", в свою очередь, были вдохновлены лучезарнейшим мюзиклом Винсенте Минелли 1954 года "Бригадун" (Brigadoon), где двое заблудившихся американцев попадают в волшебную шотландскую деревню, материализующуюся раз в сто лет, и встречают там свое счастье. Подобно тому как жители Бригадуна навсегда застряли в XVIII веке, так и в обоих "Маньяках" аборигены селения Pleasant Valley (Приятная Долина), штат Джорджия, законсервировались в начале 1860-х. Если "2000 маньяков" играли на реваншистских чувствах жителей южных штатов, чьи предки ровно сто лет назад потерпели поражение в гражданской войне, то "2001 маньяк" показывает, что ждет людей, вообще не желающих знать, что это за война такая и кто с кем за что воевал.
Фильм дебютанта Тима Салливана, хранящего синефильскую преданность первоисточнику, начинается с урока истории: профессор (тоже не абы кто, а швед Питер Стормаре, волокущий за собой шлейф Ингмара Бергмана и братьев Коэн) развенчивает представление о гражданской войне как серии славных героических битв и разворачивает перед учениками позорные страницы вроде рейда генерала Шермана по Южной Каролине, который стоил жизни 8 тыс. мирных южан. Двоечники лекцию не слушают, а развлекаются тем, что подменяют иллюстрирующие ее слайды фотографиями со своих вечеринок, из которых очевидно, что на уме у лоботрясов только аттестат половой зрелости.
Однако, как справедливо замечает профессор, те, кто не учит историю, обречены повторить ее, и тех, с кем преподаватели даром тратили время, не поленятся наказать сами исторические персонажи. Жалко только, что обреченные жертвы так и не воспримут исторический смысл настигшего их возмездия, до самого конца будут думать, что попали в какое-то адское реалити-шоу, и не догадаются развернуться, встретив по дороге зловещего психа, который кидает на лобовое стекло проезжающим окровавленную звериную тушку, чтобы тут же докопаться с вопросом: "Почто задавили моего бурундучка?" Псих на обочине не кто иной, как продюсер "2001 маньяка" Эли Рот, прославившийся постановкой хоррора "Лихорадка" (Cabin Fever), содержание которого сводится к тому, что все действующие лица разлагаются заживо под воздействием загадочного вируса.
Сюжет "2001 маньяка" тоже не блещет непредсказуемыми поворотами: как и в "Пункте назначения" (Final Destination), любопытство возбуждают только изощренные способы умерщвления юных оболтусов — только в "2001 маньяке" задействованы не новейшие технические достижения типа солярия, а сельскохозяйственные приспособления позапрошлого века вроде сноповязалки или пресса для хлопка. Современные детали введены в фильм по минимуму и деликатно — например, татуировка в виде Пегаса на ягодице у первой жертвы, которой как раз и предстоит принять смерть от коня, точнее, от четырех одновременно. Поражает при этом не то, с каким хладнокровием камера смотрит на отрывающиеся конечности, а изуверская насмешка, с которой в следующем кадре отрываются ножки индейки за ужином в честь дорогих гостей, не подозревающих, что их кормят на убой.