«Они пытаются правовыми методами решить политический вопрос»

Telegram-канал BRIEF был 16 августа признан иностранным агентом, после чего объявил о роспуске редакции. Проект покинули главный редактор Владимир Дергачев, замглавреда Екатерина Винокурова и шеф-редактор спецпроектов Глеб Шкитин. Ресурс сменил название на «ЕЖ/дневник», удалив перед этим из канала все сообщения. Последний пост под прежним именем был опубликован 25 августа в 21 час вечера. Ранее аналогичным образом, но без удаления записей, поступил Telegram-канал «Незыгарь» (признан иноагентом), который теперь называется НZГ. Сейчас на обоих ресурсах продолжают выходить публикации, но без соответствующей плашки. Юрист в сфере публичного права Артем Клыга обсудил с «Ъ-СПб», смогут ли «обновленные» каналы спокойно продолжать публиковать новости на общественно-политическую тематику и надолго ли.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Сказать, что вся страна следила за тем, что происходит с популярным Telegram-каналами BRIEF (признан иноагентом) и «Незыгарь» (признан иноагентом), будет громко, но тем не менее ресурсы популярные, количество подписчиков солидное. Шуму ситуация наделала. Как лично вы восприняли все эти последние пертурбации?

— Действительно, я не могу сказать, что меня это как-то поразило. Интересно, что российские власти, Минюст в частности, абсолютно произвольно находят какие-то новые формы, в которых прячутся иностранные агенты: у нас были физлица, юрлица, дальше было признание незарегистрированных организаций, потом мы увидели, что и Telegram-канал в целом можно признавать отдельным иностранным агентом: ВЧК ОГПУ (признан иноагентом), «Bild на русском» (признан иноагентом).

— Если иноагентом признали конкретный ресурс, то неужели смена названия и уход нескольких авторов может помочь избежать статуса и сопутствующих проблем?

— Зачем это сделано — не совсем понятно. Просто потому что, если, опять же, канал переименовать или открыть какое-то другое доменное имя для него, насколько я помню, в настройках это делается довольно просто, то юридически можно избежать необходимости ставить плашку и вообще выполнять обязанности, которые накладываются федеральным законом об иностранном влиянии. Поэтому мы и наблюдали те шаги, которые потом делали редакторы этих Telegram-каналов.

В частности, «Незыгарь» (признан иноагентом) сможет теперь существовать, как будто это и не их признавали иностранным агентом. Но даже если их оштрафуют, будет очень интересно посмотреть на доводы того же Минюста в суде. Потому что если домен поменяли, как и само имя, то это не соответствует теперь тем данным, которые я вижу в реестре иностранных агентов, но при этом канал не потерял аудиторию. И они могут дальше публиковаться без какого-либо соблюдения законодательства об иностранном влиянии. Но я думаю, это временная ситуация.

Все же для признания кого-то иноагентом нужно проходить определенную процедуру. Я имею в виду внутренние процедуры, которые проходят и между МИДом и Минюстом. Поэтому это вопрос максимум одного-двух месяцев до того, как новый проект признают иностранным агентом и им придется снова что-то придумывать. Основная задача, наверное, была закрыть проект. Собственно, то, что произошло с каналами BRIEF (признан иноагентом) и «BRIEF Важное» (признан иноагентом).

— Канал объяснил, что главред Владимир Дергачев, его заместитель Екатерина Винокурова выступали за создание юрлица BRIEF, зарегистрированного в России, но не успели. Можно предположить, что эту задумку они собираются осуществить или уже сделали с «ЕЖ/дневником»?

— Не совсем понятно, зачем это делается. Опять же, такие люди меня немного удивляют: они пытаются правовыми методами решить политический вопрос. Признание иностранным агентам — это политическая вещь. Она не происходит на основании каких-то норм права, на основании каких-то реальных последствий. Это все очень абстрактные материи, все эти формулировки — «иностранное влияние» и тому подобное. Тут уже даже не идет речь об иностранном финансировании. Просто говорится о каком-то иностранном влиянии. Что это за влияние, надо выяснять, идти в суды. Ну и то, что Дергачев и Винокурова выступали за создание юридического лица, абсолютно никак риски для них не минимизирует. Ну, внесут потом и юрлицо в реестр иностранных агентов. Или внесут отдельно их лично, именно как физлиц. То есть в целом, если будет стоять задача прекратить их какую-либо журналистскую деятельность или прекратить работу их источников, то это все будет решено в ближайшие три месяца. И никак не спасет здесь ситуация с регистрацией юридического лица, даже если они сделают сейчас это с «ЕЖ/дневником».

— Новость о признании иноагентами этих каналов не то чтобы удивила, но элемент неожиданности все же был. Неужели все очевидные претенденты закончились, теперь в списки будут попадать менее понятные кандидаты?

— Не думаю, что закончились претенденты на включение в реестр иностранных агентов. У нас все еще их довольно много. Просто удар идет по тем, кто по каким-то причинам раздражает политический истеблишмент. Политическую, так скажем, элиту. «Незыгарь» (признан иноагентом) я не читал на самом деле, но читал BRIEF (признан иноагентом) — там иногда выходили материалы с критикой того же, например, законодательства об иностранных агентах. Я думаю, это в том числе одна из причин. Была поставлена задача — прекратить работу этого канала, чтобы, соответственно, такой критики не было. А на счет того, что закончились кандидаты… Нет, я еще года два назад говорил, что мы сейчас, к этому времени, увидим, скорее всего, включение не самых очевидных людей туда. Но объяснить это все же можно будет. То, что сейчас занялись Telegram-каналами — это, очевидно, объясняется тем, что эти каналы публиковали что-то, раздражающее власть. Если мы почитаем «Незыгаря» (признан иноагентом) и «BRIEF Важное» (признан иноагентом), то поймем, что именно. Ну и физических, и юридических лиц на самом деле еще довольно много.

Вы, думаю, тоже заметили, что иногда мы даже не знаем, что это за люди. Бывает, начинаешь гуглить и не можешь найти, что это за человек. Это уже тот этап, когда выискивают буквально чуть ли не каких-нибудь местных активистов или каких-то лиц, которых знают только в регионе, кто что-то там не то сказал или что-то не то написал, опять же, что раздражает власть. Эта работа — она такая, медленная. Повторюсь, целая процедура есть, чтобы включать человека в реестр иностранных агентов. И поэтому она будет продолжаться постепенно. Разве что, наверное, мне непонятно, зачем в этот реестр стали включать именно Telegram-каналы.

Возможно, в Минюсте не совсем знакомы с функционалом, который есть у администратора Telegram-канала. В том смысле, что он может доменное имя и название легко поменять, сохранив свою аудиторию. Ну, как только Минюст, наверное, это поймет, то иноагентами начнут признавать учредителей этих каналов. То есть конкретных людей, которые эти площадки придумали.

— Среди ограничений, которые несет этот статус, помимо прочего, присутствует запрет на рекламу, но прямую легальную рекламу со всеми полагающимися сносками и указаниями у этих каналов так сходу и не найти. Почему тогда попадание в реестр стало фатальным для них?

— Мне здесь самому на самом деле интересно. Ну, если рассуждать рационально, из 2024 года должно быть понятно, что если у тебя есть ресурс на 500–600 тыс. человек, большой новостной ресурс, и если ты там что-то пытаешься критиковать, да хоть даже аккуратно, то есть риск признания не то что иностранным агентом, а есть риск получения уголовного дела в свой адрес — и все это делается довольно-таки просто. Тем и интересен тот шок, то удивление и те последствия в виде (самостоятельного) закрытия канала, моментального — после того, как редакторы увидели его наименование в реестре иностранных агентов. Мне кажется, это какое-то ошибочное восприятие той действительности, в которой они находятся, мол, с их точки зрения одного, другого активиста или политика признают иностранным агентом, потому что он уехал и что-то там из Европы говорит, а их это как будто никогда не коснется: они в России, делают очень аккуратные публикации, особо сильно никого не критикуют — вот, мол, все по букве закона и ничего страшного не произойдет. Я уже сказал, что этот принцип так не работает. Те, кто на него полагаются, впоследствии приходят к тому, что им приходится закрывать свой канал, начинать какой-то новый, находиться под риском признания иноагентом уже в качестве физического лица — это какое-то ненормальное отсутствие восприятия тех процессов, которые происходит в современной России.

— Для журналистов все-таки это, без преувеличения, иной раз большая трагедия.

— Ну, вот даже если взглянуть на законодательство об иностранных агентах, то оно, конечно, портит жизнь людям, но оно не самое ужасное на фоне каких-то других вещей в виде, например, статусов нежелательной или экстремистской организации либо уголовных дел, которые возникают с этими статусами. Статус иностранного агента — это что-то такое в режиме «лайт». Наверное, это особо понимают те люди, которые имеют такой статус или работали с людьми, у которых он есть, или работают в нежелательной организации. А вот для условных редакторов BRIEF (признан иноагентом) это было как будто что-то стороннее, о чем они постоянно писали, но думали, что мимо них это все пройдет. Ну вот — не прошло. Тем, наверное, удивительнее их реакция на данное событие.

— Что грозит тем, кто в России продолжит сотрудничать с этими каналами, особенно в финансовом вопросе?

— С точки зрения права, опять же, если это ресурс иноагентский, то для тех, кто с ним сотрудничает, есть риск тоже угодить в этот реестр. Если же это ресурс, «переделанный» под нечто, типа «Незыгаря» (признан иноагентом), формально риска нет, но нужно осознавать, что политически на них уже обратили внимание. И, скажем так, ненулевой риск есть у тех, кто будет публиковаться там, если человек остается в России. Это, конечно, просто надо учитывать. И тут не надо быть юристом. Для этого нужно просто понимать, почему и, главное, зачем это произошло. Больше именно рисков для тех, кто сотрудничает, я особо сильных не вижу.

— А как вы оцениваете пресловутую «теорию» о противостоянии неких кремлевских башен применительно к этой ситуации?

— Я не особо люблю это обсуждать. Во-первых, потому что все это сейчас очень неактуально уже. Мне кажется, в 2024 году вспоминать эту «теорию», которая пришла к нам из 2010-х, не совсем уместно. А во-вторых — просто потому, что мало что в этом понимаю. Вижу, что есть люди, которые верят в нее. И верят, что, например, при соблюдении неких «красных линий» у них все будет замечательно, но с каждым вот таким признанием Telegram-канала иностранным агентом или с каждым возбужденным уголовным делом на какого-то довольно лояльного персонажа мы видим, что все это давно не работает и вся эта «теория» так и осталась ей.

Беседовал Андрей Кучеров