выставка авангард
В галерее Гари Татинцяна открылась выставка "Малевич--Суетин--Чашник--Ермилов. Супрематический канон". Представлено полсотни рисунков изобретателя супрематизма Казимира Малевича и его самых преданных учеников, Николая Суетина и Ильи Чашника, а также две скульптуры украинского авангардиста Василия Ермилова из частной коллекции, некогда принадлежавшей художнику-нонконформисту Льву Нусбергу. Впервые московская публика увидела эти работы на Салоне изящных искусств в Манеже (см. Ъ от 3 мая). О связи первого и второго русского авангарда задумалась АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
Полсотни бесценных почеркушек с констелляциями геометрических фигур, прорезанных "прибавочными" супрематическими прямыми: черно-белые аскетичные у отца-основателя, цветные и даже как будто жизнерадостные (по молодости лет, наверное) у его апостолов. Особенно хороши чашниковские рисунки со здоровым декоративным чувством цвета: здесь есть и эскизы к агитационному фарфору, и даже проект собранного из кубов и параллелепипедов архитектона. Две ермиловские деревянные скульптуры как будто сделаны по таким же наброскам: красный куб и разноцветные призмы складываются в монумент трем русским революциям (1825-го, 1905-го и февраля 1917-го), а крашенная серебрянкой супрематическая этажерка с серпом и молотом на макушке символизирует "Эпоху революции" вообще.
К канонической тройке супрематистов — Казимир Малевич, Николай Суетин и Илья Чашник — на выставке добавлен Василий Ермилов, супрематист, мягко говоря, не канонический. Он гинхуков не кончал, в "Уновисах" ("Утвердители нового искусства") не участвовал, агитационных тарелок и чашек на бывшем Императорском фарфоровом не делал и, вообще, был скорее из поклонников Владимира Татлина. Ермилов жил и работал в Харькове: в 1920-е, как и ленинградско-витебские коллеги, занимался свободным формотворчеством, оформлял революционные праздники и рабочие клубы, в 1960-е превратился в местного гуру, живого хранителя авангардных традиций. Ермилов, судя по всему, и лично-то с Малевичем знаком не был, но идеи супрематизма носились в воздухе — он их из воздуха поймал и развил в пространстве, вот и вышло нечто похожее на архитектоны.
Малевич и его супрематизм — самый раскрученный брэнд русского искусства. Ермилов — одна из ключевых фигур украинского авангарда (это тоже раскрученный во всем мире брэнд, только наши искусствоведы по-прежнему продолжают считать его провинциальной версией авангарда русского). В сущности, искусство, которое Гари Татинцян предлагает вниманию отечественного зрителя (и покупателя; цены, впрочем, засекречены), можно было бы считать самым достойным способом вложения капитала, если бы не бесчисленные скандалы последних десятилетий с подделками авангарда. Однако у вещей, собранных в "Супрематический канон", есть алиби: они большей частью происходят из коллекции Льва Нусберга, имеющей вполне приличную репутацию. Нусберг, друживший с Анной Лепорской, ученицей Малевича и вдовой Суетина, и сыном Чашника, получил этот авангард, почитай, из первых рук. В 1976 году он вместе с коллекцией эмигрировал из СССР, и знаменитое собрание успело поучаствовать в ряде крупных международных выставок вроде "Великой утопии" в нью-йоркском Музее Гуггенхайма в 1992-м.
Вопрос подлинности Льву Нусбергу был важен не с коммерческой точки зрения. Для него это был вопрос жизни и искусства: собирая подлинные наброски, эскизы, проекты Малевича и компании, он получал в личное распоряжение саму живую мысль авангарда. И свою модель творчества в 1960-е строил по образцу 1920-х.
Лев Нусберг вошел в историю отечественного "другого искусства" как идеолог кинетизма и создатель группы "Движение" — пожалуй, единственного в 1960-е объединения отечественных художников, вписавшегося в международный арт-процесс и участвовавшего в выставках кинетистов на Западе. Абстрактные движущиеся объекты, инсталляции и кинетические перформансы они делали, вдохновляясь опытом авангардистов-беспредметников эпохи революционного романтизма. Казалось, у "первых" и "вторых" авангардистов много общего: "первые" в поисках "Великого Ничто" стремились к "нулю форм"; "вторые", окрыленные советским космическим прорывом, рвались в пустоту Вселенной.
Недаром сейчас одного из экс-членов "Движения", Вячеслава Колейчука, пригласили в Третьяковку — реконструировать в новой экспозиции XX века конструктивистскую выставку ОБМОХУ 1921 года. "Движение" было чрезвычайно успешно: на его счету имелись не только обычные для художников такого склада полуподпольные выставки во всевозможных НИИ ядерной физики, но даже официальные заказы. Их, например, пригласили участвовать в оформлении Ленинграда к 50-летию Великой Октябрьской в 1967-м — после этого многие нонконформисты от Нусберга отвернулись как от соглашателя, хотя точно такие же сценарии революционных праздников делали авангардисты в первые послереволюционные годы. Вскоре группа начала распадаться, из нее ушли лучшие художники — Вячеслав Колейчук и Франциско Инфанте. Они потом жаловались на тоталитарные замашки Нусберга, образ жесткого кунстфюрера он явно списал с основоположника супрематизма.
В своем интересе к первому русскому авангарду Лев Нусберг шел абсолютно в русле времени. В аннотации к супрематической выставке в галерее Татинцяна напирают на то, что Малевич оказал большое влияние на минимализм и вообще всю мировую геометрическую абстракцию второй половины XX века, от Дональда Джадда до Герхарда Рихтера. Про советских нонконформистов в этом тексте, правда, нет ни слова.