гастроли театр
Французский культурный центр закрыл активный московский театральный сезон гастролями спектакля "Проделки Зигмунда" великого французского режиссера-кукольника Филиппа Жанти. Рассказывает РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ.
Стоя на ступеньках столичного Театра наций, где гастролировала Компания Филиппа Жанти, хотелось просто плакать от счастья: спекулянты втридорога торговали билетами. Парней в спортивных штанах и темных очках давненько не было видно у подъездов драматических театров. А вот имя Жанти все-таки сделало свое дело — мест на четырех представлениях было меньше, чем желающих увидеть спектакль знаменитого на весь мир французского режиссера. Скажем сразу, удобный для гастролей камерный спектакль "Проделки Зигмунда" — это все-таки не "Неподвижный путник", гастролировавший десять лет назад в Москве, и не "Край земли", одна из последних работ Жанти, которую обещает привезти в будущем году Чеховский фестиваль. На "Проделках..." не перехватывает дыхание от восторга перед фантазией режиссера и художника, не возникает магического чувства абсолютной власти автора над тобой.
Хотя, как говорится, Жанти есть Жанти. Вернее, Жанти и двадцать лет назад был Жанти: показанный в Москве спектакль поставлен им еще в начале 80-х. Оказывается, уже тогда он полюбил мотив путешествия как универсальный театральный прием, позволяющий, с одной стороны, выстраивать действие как цепь самых невероятных превращений, а с другой стороны, отвлекаться на частности и сопутствующие выдумки, в конце концов оставляя само это действие незаконченным и неподвластным законам логики. Повод для путешествия может быть самым наивным и фантастическим одновременно: так, в "Проделках Зигмунда" одна рука рассказчика преследует другую, и именно из их соперничества проистекают все приключения.
Оказывается, тогда господин Жанти гораздо больше, чем теперь, ценил слово. "Проделки...", наверное, самый болтливый из его спектаклей: куклы и объекты постоянно сыпят диалогами. Мой наушник, увы, через пять минут после начала спектакля немилосердно затрещал, а еще через две минуты вырубился вовсе, лишний раз убедив меня в том, что всем организаторам гастролей давно пора переходить на принятую в развитых странах систему субтитров — шума меньше и работает надежнее. Так что оставалось только поверить знакомым, которые после спектакля наперебой уверяли, что сочиненный самим Филиппом Жанти текст буквально нашпигован остроумнейшими играми слов и парадоксами в духе английского юмора — в общем, нечто а-ля Льюис Кэрролл. Отголосок этих игр достался и программке, сообщающей, что "все рассказанное в 'Проделках' имело место в реальной жизни, заменены лишь лампы в прожекторах, дабы представить в новом свете эту темную историю".
В отсутствие текста оставалось следить за ручной работой актеров. Спектакль "Проделки Зигмунда" рассчитан на четыре руки, его играют Эрик де Сарриа и Филипп Ришар. Один из них в прологе держит собственную голову в коробке, а потом водружает ее над воротником плаща. Трудно сказать, что делается в голове господина Жанти: забавные и оригинальные номера, из которых состоят "Проделки Зигмунда", обманчиво просты и если чем и поражают, то только свободой мышления. Никаких чудес машинерии не нужно, чтобы перископ подводной лодки оказался трубой, а сама подводная лодка — унитазом. Чтобы над кораблем, сделанным в форме каминных часов, пролетели летательные аппараты в виде часов наручных. Чтобы над кромкой сцены вдруг поднялось чертово колесо из надувных женских грудей с чмокающим красными губками ртом посерединке, который хищно сжирает одну из куколок, а потом выплевывает ее одежду. Чтобы живую человеческую голову куклы закрыли бы в коробке, распилили бы ее большой пилой, а потом разделили бы на две половинки и колотили молотком по половинкам мозга. Чтобы ту же лысую голову одна из куколок использовала как качающийся на морских волнах спасательный баллон. Чтобы две хитрые руки в финале вроде бы неохотно и неловко сцепились бы вместе и вдруг стали пульсировать точно живое, единое сердце.
Самое неправильное, что можно сделать,— это начать глубокомысленно трактовать фантазии Жанти. Уцепиться за имя Зигмунд в названии, за слово "подсознание", использованное автором в интервью, и за слово "отец", написанное на двери, из-за которой появляется все та же человеческая голова, за разлетающиеся в разные стороны фаллические надувные шарики — все это собрать воедино и разложить Жанти по аккуратным фрейдистским полочкам. Рационалиста лучше выдавить из себя, точно раба, еще до того как войдешь в зал. А то он приведет тебя во взаимоотношениях с Филиппом Жанти туда, куда шлют плавающие по кукольному морю указатели,— к ничему.