концерт классика
В Большом зале консерватории сольный концерт сыграл пианист Денис Мацуев. Рассказывает ВАРЯ Ъ-ТУРОВА.
Денис Мацуев — чрезвычайно модный молодой музыкант. Моден он не в плане признания узким кругом столичных эстетов, в каковом смысле модным можно назвать, к примеру, композитора Владимира Мартынова или, скажем, пианиста Алексея Любимова, а в самом что ни на есть широком, массовом, народном. Нравится публике буквально все. Например, то, что господин Мацуев выглядит как настоящая звезда — он уверен в себе, обаятелен и не выказывает ни малейших признаков волнения. К тому же звездность Дениса Мацуева носит какой-то до боли родной, знакомый, отечественный оттенок. Он не копирует западных знаменитостей, он берет другим, тем, что принято считать русскими свойствами, и тем, чего на самом деле отчаянно не хватает стране,— пианист этот натуральный богатырь, здоровенный, крепкий и залихватский. Как и полагается богатырю, Денис Мацуев пользуется благосклонностью главы страны, а это публика ценит. Владимир Путин даже принимал Дениса Мацуева у себя, по поводу, казалось бы, не заслуживающему внимания президента — пианист организовал тогда молодежный музыкальный фестиваль "Крещендо". Прибавьте к вышеописанному способность пианиста играть так быстро и так громко, как больше никто, и станет понятно, отчего Большой зал консерватории оказался на концерте этого молодого человека заполнен до конца второго амфитеатра.
Программа, которую господин Мацуев выбрал для сольника, видимо, новая. Любитель эффектных вещиц, в этот раз пианист играл музыку посерьезнее — Третью сонату Бетховена, Си-минорную сонату Ференца Листа и "Картинки с выставки" Модеста Мусоргского.
Бетховенскую сонату он начал играть приятным объемным звуком, просто и со вкусом. Но дальше начавшаяся красиво и пластично музыкальная фраза то и дело оказывалась в конце абсурдной, лишенной смысла. Причиной тому было желание пианиста заиграть еще, еще и еще быстрее. Словно в попытке доказать присутствующим свое в смысле скоростной игры исключительное превосходство, Денис Мацуев начинал порой играть в темпе, превосходящим даже исполняемую музыку.
Именно поэтому одним из наиболее интересных моментов стала вторая, медленная, часть бетховенской сонаты, в которой у Дениса Мацуева просто-напросто не было ни малейшей возможности играть быстро. Это было на руку пианисту — на поверхности вновь оказались и приятный мягкий звук, и сентиментальность, и душевность. Передышка была краткой, остальные части снова неслись сломя голову, причем сочетание темпа и громкости порой было откровенно грубым. В сонате Листа качества, которые были недостатками в Бетховене, стали достоинствами — каждая следующая кульминация была и громче, и быстрее, зал наконец перестал шелестеть программками и замер. Замереть было от чего и помимо скоростей.
Второе отделение, отданное Мусоргскому, было менее противоречивым, чем первое,— все миниатюры "Картинок с выставки" пианист играл вполне традиционным, даже хрестоматийным образом. Что "Гном", что "Быдло", что "Баба-Яга" звучали примерно одинаково, ватно. А одну из самых остроумных пьес Мусоргского — "Лимож. Рынок" Денис Мацуев отчего-то сыграл, наоборот, прямолинейно и агрессивно. В конце программы в зале почти делались ставки, будет ли на бис пианист играть собственные джазовые импровизации или ограничится какими-нибудь сверхзвуковыми пьесками.
Пианист удивил всех, сыграв четыре биса в следующем порядке — тишайшую "Баркаролу" из "Времен года" Петра Чайковского, громоподобный этюд-картину из опуса 39 Сергея Рахманинова, сентиментальный До-диез-минорный вальс Фредерика Шопена (впрочем, с серединой, сыгранной в бешеном темпе) и переложение "Шествия гномов" Эдварда Грига, сделанное, очевидно, для того, чтобы окончательно самоутвердиться в звании самого громкого и быстрого пианиста отечества.