О перспективах развития российской нефтехимической и химической промышленности, потребностях российского рынка в различных видах химического сырья и взаимодействии с иностранными производителями BG рассказал генеральный директор ООО "Дегусса Химия" ЭДУАРД АЛЬБРЕХТ.
BUSINESS GUIDE: Каковы, с точки зрения западных химических и нефтехимических корпораций, особенности нефтехимического комплекса России?
ЭДУАРД АЛЬБРЕХТ: Особенности структуры химического комплекса России бросаются в глаза любому специалисту, и в первую очередь западному. Более трети объема химической промышленности занято производством минеральных удобрений и связанных с ними химических компонентов. Это было обусловлено простотой производства, небольшими инвестициями и стремлением Советского Союза развивать сельское хозяйство. Производство фосфатных и калийных удобрений — это прежде всего большие энергозатраты. Но эта энергоемкая отрасль пережила все кризисы благодаря избытку дешевого сырья и энергии. Сегодня основной поток производимых в России удобрений направлен в Китай и Европу.
Отрасль также характеризуется устаревшими технологиями при производстве продуктов основного органического синтеза (бензол, фенол, этилен, стирол и т. д.). Вся российская химия основана на технологиях конца 60-х годов прошлого века. О модернизации запущенных в то время установок задумались было в начале 80-х, но прекращение существования СССР привело к окончательному развалу химической промышленности страны.
Стратегия развития нефтехимического комплекса Советского Союза была такова, что потребности всей страны в том или ином продукте нефтепереработки зачастую покрывал один завод. Ценовая политика и недостаточные объемы производства возникшей сегодня частной монополии на месте государственной зачастую приводят к печальным последствиям. Примером тому является ситуация на ОАО "Дзержинское оргстекло". Непомерно высокие цены двух единственно возможных поставщиков ацетона — казанского и уфимского заводов — и экономическая нецелесообразность импорта сырья из-за рубежа привели к остановке производства на ОАО.
Минимальная мощность среднестатистической европейской установки по производству бутена-1 — 80 тыс. т, мощность установки в Нижнекамске составляет всего 30 тыс. т. Помимо обусловленного низкой мощностью производственных мощностей дефицита продукта резко падает и рентабельность такого производства.
Российские нормы на строительство химических производств были разработаны в 60-е годы и безнадежно устарели. Если китайский производитель может построить химзавод на одном гектаре, то его российскому коллеге для соблюдения государственных нормативов необходимо задействовать пять гектар, что предполагает большие капиталовложение и объем строительных работ. Чтобы не упустить рынок во время долгого строительства и согласований, российские промышленники зачастую вынуждены идти на нарушение технических требований: сначала строят установку, а потом всеми правдами и неправдами получают необходимые разрешения.
BG: Сейчас кто-нибудь занимается разработкой государственных норм и стандартов для химической промышленности, вопросами сертифицирования продукции?
Э. А.: Кто это делает, не понятно. Зачастую за дело берутся коммерческие организации, возникшие на базе развалившихся научных институтов. Помимо сомнительной объективности при выдаче сертификатов налицо проблема несоответствия методик разработки ГОСТов современным требованиям химического производства. По-прежнему действует схема, принятая в Советском Союзе: сначала разрабатываются стандарты, а потом все под них загоняются.
BG: Какие еще базовые проблемы вы бы отметили в отрасли?
— Недостаточное развитие логистики для удовлетворения потребностей химической промышленности. В Варшаве, например, 5 млн кв. м складских помещений, а в Москве, где потребности выше минимум в четыре раза,— всего 1, 5 млн. Складских помещений, пригодных для нужд химической промышленности, вообще нет. Потому что поддержание складов и соответствующего парка цистерн стоит денег, а частный капитал не собирается вкладываться в этот бизнес и ищет рентабельности в 20%.
Серьезная проблема существует с железнодорожным транспортом. Нет центров перекачки, российская цистерна не может, даже если она соответствует европейским нормам, приехать в Берлин или Париж. Поэтому основной поток идет через Финляндию, через Котку.
BG: Хватает ли российской нефтехимической отрасли кадров — химиков и управленцев?
Э. А.: С 1990 по 2000 год практически никто не шел на химические факультеты. Те, кто были, работают в банках. Поэтому среди сегодняшнего поколения химиков практически нет людей от 30 до 40 лет. Преподаватели, которые преподавали на кафедрах в 90-х годах, ушли в бизнес, светил практически не осталось. Один профессор может воспитать 30 хороших студентов, сегодняшние профессора — пожилые люди старше 60 лет. Союз химиков России тому подтверждение. Хотя сейчас наблюдается тенденция возврата российских специалистов из-за рубежа.
Сегодняшние химики далеки от реальности. Поскольку промышленность не дает вузам конкретных заказов, их воспитывают как специалистов общего профиля. Каждый понимает, что такое мономер, полимер, каждый может описать технологии прошлого века, но как их совместить с сегодняшними достижениями, они не знают. Промышленность пока не может инвестировать большие средства в воспитание химиков. Ну а компаниям приходится тратить два-три года, чтобы сделать из них специалистов.
То же самое происходит и с менеджерами. Немногочисленные государственные программы воспитания управленческих кадров дают управленцев общего плана, нет менеджеров для химических компаний. Особенности отрасли обусловлены тем, что нужно понимать разницу между полиэтиленом и этиленом, понимать, почему установку или нефтеперерабатывающий завод нужно строить на границе не с Белоруссией, а с Китаем. Нужно отслеживать мировые тенденции, что производится на Ближнем Востоке, чтобы правильно оценивать перспективы российской промышленности через пять лет.
Химия не может расти в отдельно взятой стране: она должна быть готова в определенный момент вступить в жесткую конкуренцию с мировой конъюнктурой. Нельзя повторять ошибки СССР, который понаставил мелких установок. Специалистов такого масштабного плана нет. Только последние два-три года химики побывали в Китае, США, посмотрели уже другими глазами на свой уровень. Нефтехимические производства Татарии постоянно отправляют своих специалистов за границу, потому что правильно оценили свои возможности в плане химии — ничего другого у них нет. У них есть сырье, кадры, они развивают это направление. На уровне правительства Татарии местные химики лоббируют интересы своей отрасли.
На прошедшем недавно в Москве химическом саммите присутствовал премьер-министр Татарии, но я не видел там премьер-министра России.
BG: Из ваших слов получается, что российская химическая отрасль характеризуется раздробленностью производства, устаревшими технологиями и кадровым дефицитом. Что необходимо делать в этой ситуации?
Э. А.: Компании с оборотом менее €100 млн в год не могут позволить себе инвестиции в €50-80 млн. Им либо нужны долгосрочные государственные кредиты, либо им нужно облегчить возможность консолидации, чтобы было создано четыре-пять крупных российских компаний, которые сделают полную вертикальную интеграцию. Начиная с нефти и заканчивая деталью из полиамида, которую можно сразу вставлять в автомобиль Toyota.
Либо необходимо определять новые правила игры. Настроили заводов, так свяжите их между собой, помогите производства Башкирии связать с производствами Татарии, чтобы они могли, к примеру, перекачивать друг другу этилен. Это очень дорого, но это нужно.
BG: Но ведь в России существуют и крупные нефтехимические объединения, такие, как СИБУР или "ЛУКОЙЛ-Нефтехим". Неужели и они не в состоянии поднять отрасль?
Э. А.: Даже крупные холдинги, как "Нижнекамскнефтехим", "Казаньоргсинтез", СИБУР, "ЛУКОЙЛ-Нефтехим", не в состоянии в одиночку решать данные задачи. Необходимо вмешательство государства, которое должно регулировать и стимулировать отрасль на основании понятной стратегии ее развития. В первую очередь надо инвестировать в нефтехимическую инфраструктуру, а этого частный капитал делать не хочет.
BG: Какими должны быть критерии формирования государственной стратегии развития отрасли?
Э. А.: Наряду с технико-экономическими и финансовыми критериями необходимо наличие "разъяснительно-политических" критериев, направленных на рост поддержки общегосударственной стратегии развития отрасли со стороны российских химических и нефтехимических компаний.
Необходима экспертная оценка мировых тенденций развития отрасли и стимулирование приобретения российскими инвесторами иностранных компаний с целью привлечения ноу-хау в российскую промышленность. Однако здесь есть определенные сложности. Никто не отдаст российскому инвестору контрольный пакет акций, если условием покупки будет распространение иностранного ноу-хау на территории России. В Китае запрещено законом, чтобы иностранцы имели больше 50% в таких производствах, поэтому большая часть таких проектов засыпалась именно на вопросе контрольного пакета.
Новые мощности и технологии не будут востребованы Россией сразу — будет происходить постепенная загрузка мощностей. Существует и проблема экспорта, связанная с НДС и госпошлинами. В результате сейчас производитель вынужден продавать продукцию дилерам, которые находят схемы сбыта и на этом паразитируют.
Есть еще и проблема менталитета: российские производители ожидают сверхприбылей при продаже своих товаров за границу. Это мне, как человеку, прожившему половину жизни за пределами России, не понятно. Русские рассуждают так: либо вообще не буду поставлять, либо очень задорого. Для китайцев рентабельность в 5% уже хорошо, поэтому их товары приветствуют в Европе. Задача Китая — захватить рынки. В России задача — как можно быстрее обогатиться.
У России есть деньги — она только не знает, куда их вложить. Почему не дать кредиты российским компаниям на покупку западных компаний? Почему не рассмотреть этот вопрос на государственном уровне? Но тут должна быть прозрачность. Зная российский менталитет, можно предсказать, что многие накупят активов, мало относящихся к химии.
В России необходимо наличие стратегии и привлечение новейших технологий — государственной политики развития нефтехимического комплекса с упором на нефтехимию и химию.
BG: Так какие же конкретные шаги вы предлагаете?
Э. А.: Во-первых, необходимы большие инвестиции в большие установки. Необходимо создание благоприятных условий, таких, как предоставление долгосрочных кредитов. Амортизация химического оборудования происходит в течение 10-15 лет, соответственно, кредиты на один-два года под 20% для отрасли бессмысленны. Нельзя исходить из рыночных условий — нужна четкая позиция государства, которое должно или предоставить льготные кредиты, или создать условия для банков, чтобы те могли дать кредиты. Все остальное это создание экономических зон, налоговые льготы. Но в первую очередь кредиты. Должны быть даны гарантии, что все это не будет пересмотрено через год-два. Это основное, что нужно химии.
Химические мощности нужно строить очень большими, поскольку Россия всегда будет конкурировать с Европой, Китаем, Америкой. Среднестатистическая установка полиэтилена в мире позволяет выпускать 600 тыс. т в год. В России таких установок сейчас нет, есть по 250-400 тыс. т, следовательно, выше себестоимость продукции. Это элементарная арифметика.
Во-вторых, необходимо рассчитывать на то, что часть продукции придется экспортировать в Китай и Европу, поскольку российская экономика какие-то продукты сразу не востребует на все 100%. Позиция, что эту продукцию сразу востребует российский рынок и нефтехимия будет "вариться в собственном соку", неприемлема, хотя Россия постоянно натыкается на проблемы несоответствия спроса и предложения. Если бы Россия сейчас производила 500 тыс. т полиэтилена, то российский рынок это проглотил бы. Сейчас в Казани строится установка по производству поликарбоната на 60 тыс. т — это моментально разойдется: по идее надо было строить установку на 100-150 тыс. т, и она тоже была бы востребована.
BG: Существуют ли отличия российского пути развития химической промышленности от азиатского, европейского и ближневосточного?
Э. А.: Россия должна играть на противоречиях, возникших между Европой и Китаем. В Китае есть дешевая рабочая сила и стремление захватить весь мир и поставлять свою продукцию. Стремление Европы — жить тихо и мирно, зарабатывая деньги на стороне. Россия должна развивать свою экономику, но при этом 50% своей химической продукции поставлять и в Китай, и в Европу. Из Европы все энергозатратные производства будут плавно перебираться в Россию. Все трудоемкие производства — в Китай. Рабочая сила в химии не является определяющим фактором в себестоимости продукции. Одну установку производства полиэтилена обслуживают 100 человек, и величина оплаты их труда не является решающим фактором.
Российского производителя нужно какое-то время защищать. В начале 90-х Россия открыла свои границы для импорта продукции тонкого органического синтеза, в итоге сегодня в стране таких производств нет — используются продукты Bayer и BASF. Вот какими могут быть последствия открытых границ и отсутствия таможенных барьеров.
BG: Что вы подразумеваете под такого рода продукцией?
Э. А.: Принципиально нужно понимать, что существует нефтехимия — прямая перегонка нефти, первый и второй переделы. И только потом начинается настоящая химическая промышленность, которой в России практически нет. Прямая перегонка нефти заканчивается производством полиэтилена и полистирола, и на этом российская химия практически заканчивается. Нефтегазохимия характеризуется необходимостью наличия больших мощностей и требует лишь капиталовложений, не требуются технологии. Любая инжиниринговая компания может построить установку для первичной нефтепереработки. Химическое производство является наукоемким и требует соответствующих ноу-хау. И вот они зачастую обходятся дороже, чем оборудование.
BG: Такую химию можно развить в России?
Э. А.: Перспективы развития зависят во многом от того, как быстро Россия создаст базу для развития химической промышленности. Для этого необходимо определить основные перспективные отрасли развития химии в ближайшее время: строительная химия, лакокрасочная промышленность, автомобильная и авиакосмическая промышленность, фармацевтика и здравоохранение, если Россия собирается заботиться о здоровье нации.
Западные компании к тому же сильно беспокоят вопросы экологии действующих химических предприятий. Вредные химические производства негативно сказались на экологическом состоянии местности, где они расположены. Иностранцы просто не пойдут на такие предприятия из-за огромных финансовых рисков. Одна только рекультивация почвы может потребовать колоссальных средств. Поэтому и здесь может потребоваться государственное регулирование. Будет необходимо зафиксировать состояние почвы и требовать от иностранцев не делать хуже.
Ни одна из крупных зарубежных химических корпораций не будет рисковать своим имиджем, принося в Россию грязные с экологической точки зрения технологии. Это могут сделать мелкие компании.
Повторюсь, основные преимущества России — наличие сырья, дешевых энергоресурсов и политическая стабильность. Поэтому в будущем Россия как площадка для мировой химической промышленности будет конкурировать с Ближним Востоком. В России выше уровень образования, россияне по менталитету ближе к европейцам.
У стран Ближнего Востока свои преимущества. Там везде порты, они могут дешево поставлять товары в любую точку земного шара. У них есть четкая установка: нефтедоллары необходимо инвестировать в собственную экономику, привлекать новые технологии, чтобы следующие поколения жили за счет промышленности. Нельзя забывать, что Россия эксплуатирует те ресурсы, которые были созданы при СССР. Последние 16 лет никто толком не занимался поиском новых месторождений.
Российская химическая отрасль основана на технологиях 60-х годов прошлого века и с тех пор не подвергались кординальной реконструкции
Производство полиуретанов в России выросло на 26%
2005 год принес российской полиуретановой отрасли весьма неожиданные результаты. Производство этой продукции по сравнению с 2004 годом выросло на 26%, до 247,6 тыс. т. При этом спрос немного опережал предложение. Об этом, по информации портала rcc.ru, сообщила директор отдела аналитики ЗАО "Креон" Тамара Хазова.
По ее словам, в прошлом году внутренний рынок полиуретанов активно развивался. В 2004 году доля этих полимеров в общероссийском производстве пластмасс составляла около 6%, а в 2005 году она выросла до 7,1%. Вместе с тем потребление полиуретана на душу населения в нашей стране пока еще вдвое ниже, чем во всем мире. Так, если среднемировой уровень потребления полиуретанов составляет около 2,7-3 кг на одного человека, то в России это только 1,5-1,7 кг.
За прошлый год, по данным отдела аналитики "Креона", лидирующую позицию среди потребителей полиуретанов по-прежнему занимала мебельная промышленность (32,5%). Увеличилась доля потребления полиуретанов в автомобилестроении, вагоностроении и самолетостроении: она составила 25,4% против 22,4% годом ранее. Сектора строительства и холодильной техники заняли 13% и 10,8% рынка соответственно. Доля трубопроводного транспорта составила 9,7%. Как отметила Тамара Хазова, сегодня на российском рынке полиуретанов остро стоит проблема обеспечения сырьем. Это одно из наиболее "узких мест", мешающих стабильному развитию отрасли. За последние пять лет спрос на это сырье в России вырос до 120 тыс. т, в то время как производство немногим превышает 80 тыс. т. Спрос все время опережает предложение и с 2000 по 2005 год почти удвоился. О критическом положении в сырьевом сегменте также свидетельствуют данные по импорту основных химических компонентов. Так, в 2005 году доля импорта полиэфиров на российском рынке составила 51,3%, а доля импорта изоцианатов вообще достигла 100%.
Полиэфиры в России производят два предприятия — Владимирский химический завод и "Нижнекамскнефтехим". И хотя последний в прошлом году нарастил мощности, тем не менее рост импорта продолжается.
В Россию импортируются в основном простые полиэфиры, доля которых в 2005 году составила 70,4%. Главными поставщиками полиэфиров в Россию являются Германия — 44,3% импорта, Нидерланды — 31% — и Азербайджан — 11,3%.