Рекомендует Татьяна Маркина
Свою недавнюю статью о творчестве Сергея Шаршуна (1888-1975) парижский коллекционер и знаток русского искусства Ренэ Герра озаглавил "Парижский сектант-подвижник из заволжских степей". Это довольно точное определение несколько бредовой личности Шаршуна. На только что закрывшейся выставке в "Наших художниках" Сергей Шаршун был представлен вместе еще с тремя "русскими парижанами" — Сержем Поляковым, Андре Ланским и Никола де Сталем. Было красиво — избранные картины, каждый художник на фоне других выглядел индивидуальностью. На только что прошедшем Салоне изящных искусств в Манеже обнаружилось, что, когда картин Сергея Шаршуна много и они висят сериями, как на стенде парижской галереи Minotaure, становится скучновато.
Теперь все эти картины перекочевали в отдел личных коллекций в ГМИИ — парижские галеристы во главе с господином Бенуа Шапиро, владельцем Minotaure, решили "дожать" публику. Благо в Париже выставка живописи Сергея Шаршуна прошла со сногсшибательным успехом. Вообще-то, если как следует обставить такую выставку, использовать куски дадаистических текстов Шаршуна, показать, например, знаменитую коллективную дадаистическую работу "Глаз Какодилат", на которой глаз был нарисован Пикабиа, а Шаршун сверху очень крупно приписал "Русское солнце", и перечислить всех, с кем Сергей Шаршун был знаком — от Ларионова с Гончаровой в Москве до Озанфана в Париже, получится неплохо. Но все же идеи Шаршуна, основанные на антропософии, попытке мистически господствовать над природой, необоримая страсть к воде и желание запечатлеть на полотне звуки музыки, льющиеся из транзистора, оказались слишком "умными" для живописи. Придуманный им эклектичный "орнаментальный кубизм" остался набором однообразных форм, глухим цветом, скучным мазком. Поэт и критик Георгий Адамович превознес роман Шаршуна "Долголиков", а от картин, которые преподнес ему в подарок благодарный автор, поспешил избавиться. С другой стороны, Пикассо вроде бы говорил, что у него два любимых художника — Хуан Грис и Сергей Шаршун.
На самом деле сейчас не имеет никакого значения, хороший художник Сергей Шаршун или не очень. Обилие "позабытых" русских имен и жадность до шедевров русских покупателей просто не позволят Сергею Шаршуну остаться в тени. Его картины (а написал он их за свою долгую жизнь очень много, тысячи) десять лет назад стоили копейки. Года три-четыре назад они поднялись в цене до €5-10 тыс. Теперь они стоят €100 тыс., а это обязывает. После того как Шаршуна покажет ГМИИ, он будет стоить еще дороже. А когда выставку устроит парижский музей Дины Верни, тут уж из парижских кладовок извлекут все запасы его картин, и начнут предлагать русским — они платят больше. Шаршун маргинальный художник во всех смыслах этого слова, он сам хотел быть таким; по-настоящему интересных его картин очень и очень мало. Но арт-рынок требует все нового и нового материала, причем быстро — пока цены не рухнули. Внутренние российские запасы уже прочесаны, остатки соцреализма коллекционеры рвут друг у друга. Только что на русских аукционах в Лондоне поднялись цены на нонконформистов. В сущности, Сергей Шаршун, свидетель и участник всех главных событий всех главных течений в искусстве ХХ века, попросту "попал в струю". Было бы гораздо корректней и уважительней к нему представлять его литератором, нежели художником. Но медлить нельзя — надо же что-то предлагать коллекционерам.