выставка проект
Вчера в Музее антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) открылась выставка "Грезы о Востоке: русский авангард и шелка Бухары". Главными экспонатами оказались само название выставки и Гульнара Каримова, дочь президента Узбекистана, председатель правления фонда "Форум культуры и искусства Узбекистана". В Кунсткамеру явился МИХАИЛ Ъ-ТРОФИМЕНКОВ.
О связи авангарда с народным творчеством написаны десятки монографий. Французские кубисты вдохновлялись африканской пластикой. Русские будетляне — лубком и примитивными вывесками. Связь между авангардом и бухарскими тканями мало что не изучена. Заместитель директора Кунсткамеры доктор исторических наук Ефим Резван вспомнил, что где-то когда-то ему, кажется, попадалась статья, отмечавшая эту связь. Впрочем, о статье он вспомнил только тогда, когда музей получил от узбекских коллег предложение вместе выставить предметы из хранящейся в нем крупнейшей в мире коллекции бухарских тканей и работы русских авангардистов из, если верить узбекским товарищам, второй в мире после Русского музея коллекции Ташкентского музея.
На вернисаже корреспонденты почти что бились за возможность снять госпожу Каримову, высокую красавицу, говорящую с легким акцентом — то ли гарвардским, то ли нью-йоркским. Ныне доктор политических наук и создатель ювелирного брэнда Guli, госпожа Каримова параллельно училась в Гарвардском университете и Нью-Йоркском институте FIT. Она отметила огромную работу сотрудников музея. Однако господин Резван признался, что выставка составлялась методом тыка. Ученые разложили пасьянс из фотографий, присланных из Ташкента, и прикидывали, какая из работ подойдет к экспонатам Кунсткамеры.
Шесть свадебных женских нарядов в обрамлении соответствующих аксессуаров перемежаются с шестью работами художников начала ХХ века. Художники известные, но работы скорее второго ряда. "Цветные плоскости" Александра Родченко (1920), "Композиция" Варвары Степановой (1920), "Женский портрет" Алексея Явленского (1919), "Цветоконструкция" Георгия Стенберга (1919), "Супрематизм" Ивана Клюна (1917), "Саломея" Александры Экстер (1917). Геометрические абстракции (а их на выставке пять из шести) несложно совмещать с любым народным орнаментом. Здесь ромбики — и здесь ромбики. Здесь зигзаг — и здесь зигзаг. Здесь красненькое — и здесь красненькое. Иных параллелей нет.
Вопрос один: зачем эта выставка Кунсткамере? Ведь для столь концептуальной выставки требуются специалисты по русскому авангарду, которых в Музее антропологии и этнографии нет по определению. Понятно, что так поспешить можно только ради политической конъюнктуры. Но и даже и в этих условиях можно было бы показать нечто более интересное, чем поспешно собранные воедино шелка и акварели.